Азбучная история - [40]

— Я только что вошел, — смущенно пробормотал он.

— Так мы же тебе открыли, — отозвалась Сюзанна, неожиданно улыбнувшись. Эта улыбка — первый лучик ласки за много месяцев, и Йоаким тотчас размяк. После всех злобных выходок — вдруг улыбка. Совершенно растерянный, он почувствовал прилив страстного желания заключить их всех в объятия и отдаться на волю одних только инстинктов, ни о чем более не думая. Ах, Сюзанна, мы не будем ссориться, подумал он. Но вслух сказать этого не посмел. Предпочел просто поднять руку и погладить Якоба по щечке, румяной, горячей, будто мальчуган только что проснулся. Якоб спокойно сидел на руках у матери и смотрел на него умным, испытующим взглядом; Йоаким робко протянул руки, хотел взять его у Сюзанны. Однако она в тот же миг повернулась и пошла по коридору в гостиную, Дитте за ней.

Немного погодя оттуда донесся ее голос:

— Ты идешь или как?.. Смешной ты, право слово, — добавила она, когда Йоаким появился на пороге. Он отвечать не стал, только обвел взглядом комнату.

За время его отсутствия тут многое изменилось. Не потому, что добавилась какая-то новая мебель, нет, гостиная была забита старьем, а главное, казалось, будто сюда перетаскивали всякие ненужные вещи со всей квартиры. У стен громоздились картонные коробки, кругом валялись журналы, бигуди, ореховая скорлупа и пластмассовые безделушки, Йоаким и не предполагал, что у них есть такие. А вот кресло от Эгге исчезло. Его это слегка задело, но он решил не спрашивать о судьбе этого предмета.

Они сидели на диване, а он все стоял в дверях, пока Сюзанна не сказала, что и ему не мешало бы сесть. А он не знал, как себя вести. Любой шаг мог оказаться роковым, инстинктивно он чувствовал, что ему на все требуется разрешение. Все просто: Сюзанна будет давать ему позволение стоять, сидеть, что-нибудь говорить. Позволение говорить с Якобом. Пусть даже его пассивность вызовет у нее досаду — все равно лучше досада, чем скандал. Любое мое движение может напугать детей, думал он. Я пришел сюда как посторонний, как чужак, и они все настороже. Он сел на краешек плетеного стула, спросил у Дитте, как дела в школе. Ничего более нейтрального и безобидного ему в голову не пришло, однако и тут он вроде как попал впросак: Дитте повернулась к матери, вопросительно посмотрела на нее, та чуть заметно кивнула.

— Все хорошо, — ответила девочка и еще крепче прижалась к Сюзанне.

Надо было принести какую-нибудь игрушку, чтобы поиграть вместе на полу, мелькнуло в мозгу у Йоакима. На него навалилась огромная усталость. Разве я об этом так тосковал? — с удивлением думал он, потому что всякая охота быть здесь вдруг пропала. И Якоб, и Дитте казались совершенно чужими, и им овладела апатия. Хотя в глубине души еще теплилась надежда.

— Якоб! — громко сказал он, и все трое воззрились на него. — Я позвал Якоба, — пояснил он и понурился, только кадык ходил вверх-вниз, вверх-вниз. Якоб повернулся к Сюзанне, подсунул ручку ей под подбородок. Йоаким хорошо помнил, как приятно сидеть, держа малыша на коленях. Ему так хотелось вновь испытать это ощущение. Но здесь была Сюзанна. При ней это невозможно. Ненавижу ее, думал он, и всегда ненавидел.

— Хочешь что-нибудь выпить? — с подозрением спросила она, словно его возможная жажда лишняя обуза, которую он может повесить на нее.

— Нет, спасибо.

Некоторое время Йоаким так и сидел молча на плетеном стуле. Потом Якоб слез с материных колен, подошел к нему, и он взял малыша на руки, осторожно, стараясь не прижимать его слишком крепко, сдерживая свои чувства. Боялся потерять над собою контроль, как тогда, когда все решилось и он потерял всякую возможность действовать, поскольку ему казалось, что реальность выскользнула из рук и все вокруг обман, иллюзия. Сюзанна забеспокоилась, заговорила о том, что Якобу давным-давно пора спать после обеда.

— А можно, я отнесу его в кроватку? — попросил Йоаким, и она разрешила.

Укладывая Якоба, он слышал, как Сюзанна и Дитте шепчутся в коридоре, прямо за дверью, а когда обернулся, то встретился глазами с Сюзанной, которая подглядывала в щелку. Он сделал вид, что ничего не заметил, и отвернулся.

— Спи крепко, Якоб, — ласково сказал он и принес любимого медвежонка. — Я посижу рядышком, пока ты засыпаешь.

Он придвинул к кроватке стул, сел, но для Сюзанны это было уже чересчур, она немедля вошла в комнату.

— Совершенно недопустимо прививать мальчику дурные привычки. Ведь не ты занимаешься с ним каждый день, и не тебе придется отучать его от этого. — Она стояла в дверях, опершись рукой о косяк. Йоаким встал, наклонился к Якобу, поцеловал теплую, румяную щечку. В коридоре поблагодарил Сюзанну, сказал, что надеется на доброе сотрудничество.

— Посмотрим, — скептически ответила она, давая ему понять, что все будет зависеть от его поведения.

Йоаким так устал, что едва не падал с ног. Все силы были израсходованы, и, пожалуй, Сюзанна это заметила.

— У тебя все в порядке? — вдруг спросила она, тем же тоном.

— Я тоскую по детям, — пробормотал он.

Она не ответила, только обняла Дитте за плечи и притянула к себе.

— Нам надо поговорить об алиментах, — сказала она. — Ты платишь только на одного ребенка, но меня это не устраивает. Ты же прекрасно зарабатываешь.