Азау (Рассказы) - [8]

В ночь под Новый год родила Томиан мальчика, а Канукон девочку. Бибо зарезал быка и созвал людей на пир. В большом доме Тогузата пылал огонь, ветер далеко разносил запах шашлыка. За двумя длинными столами сидели гости. Старшие провозглашали тосты, младшие пели. Настало время дать мальчику имя. Предложили несколько имен, а потом послали к Томиан ее шафера, чтобы, по обычаю, назвать новорожденного именем, выбранным матерью.

– Назови его, как тебе нравится, – сказала шаферу Томиан, – но мне больше по душе имя Таймураз.

Шафер передал ее слова старшим. Мальчика назвали Таймуразом, подняли рог за его здоровье и пожелали счастья его родителям. Гости попировали, повеселились и разошлись.

Как-то Томиан и Канукон, встретившись у родника, вместе возвращались домой. Канукон спросила:

– Скажи, Томиан, твой мальчик плачет по ночам?

– Нет, никогда. Это ангел, а не ребенок. Он спит так тихо, словно его и нет в доме.

– Боже мой, а моя девочка всю ночь до утра не дает мне сомкнуть глаз. Я уж думаю, не сглазил ли ее кто?

– Умереть бы мне за тебя, может, у тебя нет амулета Тутыра?

– А что это такое?

– Неужели ты не знаешь? В день Тутыра, в среду, кузнец встает рано утром, умывается и, не поев, не промолвив ни слова, кует крестики. И над тем, у кого есть такой крестик, не властен дурной глаз. Да и нечистый ему не страшен.

– Господи, а ведь я этого не знала! Ей-богу, чтоб им пропасть, нашим Тагиата, у них против всех напастей одно средство – конское мясо.

– Где-то у меня есть один крестик, я отдам его тебе. Ведь, какникак, это для моей будущей невестки, – сказала, рассмеявшись, Томиан.

– Спасибо, милая, пусть бог поможет нам!

Так, разговаривая, они дошли до места и разошлись по домам.

Однажды Канукон созвала женщин, хорошенько их угостила и они дали ее дочери имя Азау.

Дети потихоньку росли и с тех пор, как начали ходить, были неразлучны. Они всегда играли вдвоем и жили то в доме Бибо, то в доме Боба.

Как-то летом Томиан и Канукон вернулись домой из лесу. Дети спали, обнявшись, во дворе Бибо, а сверху на них лежала большая черная змея. Женщины в ужасе закричали. Змея, испугавшись их крика, скользнула и скрылась в густой траве, а Таймураз и Азау проснулись и с улыбкой потянулись к матерям. Те кинулись к ним, осмотрели со всех сторон и, даже убедившись, что с детьми ничего не случилось, долго не могли успокоиться. Змея больше не появлялась, но черной тенью осталась на сердце предчувствием какого-то несчастья.

Шли годы. Таймураз и Азау повзрослели и расцвели, словно яблони весной. Их детская привязанность росла вместе с ними и превратилась в любовь: они уже ни минуты не могли оставаться друг без друга. Им исполнилось по двадцать лет, но Бибо и Боба все откладывали свадьбу.

Настала весна, и Бибо погнал свой скот на горные пастбища. Он сделал загон в зеленой долине высоко в горах и пас скот вокруг него. В канун праздника Атынаг вдруг начался снегопад. Всю ночь, усиливаясь, шел снег и к утру выпал в рост человека.

Мир стал белым и безмолвным. И тогда, разорвав громом тишину, с высокой горы сошла лавина, унесла Бибо вместе со стадом и похоронила под снегом в узком ущелье.

На другой день люди вышли на поиски, но на том месте, где раньше был загон, никого не было. Только вороны кружили в ущелье над снежным завалом.

Пригрело весеннее солнце, потеплело. На третий день снег на склонах растаял и они снова зазеленели. Тело Бибо выкопали из-под снега и отнесли на носилках домой. Коровы и овцы погибли все и стали добычей диких зверей и воронов.

Горе пришло в осиротевший дом, и эхо вторило рыданиям Томиан. Собрались люди, похоронили покойника, сказали: «Светлая тебе память!», и разошлись. Того, что осталось от всего добра Бибо, едва хватило на поминки.

Люди держатся от бедняков подальше, и счастье обходит их стороной, Боба словно подменили. Он стал холоден с Таймуразом и больше не заходил к нему в дом, запретил Азау встречаться с Таймуразом, зорко стерег ее, так что молодые люди не имели возможности даже поговорить друг с другом. Канукон стала чваниться, она уже не любезничала с Томиан. И если та, как прежде, заговаривала с ней, Канукон презрительно усмехалась и отворачивалась. Боба тем временем подыскивал для дочери другого жениха. Таймураз уже не устраивал его: он обеднел и не годился больше в зятья Боба.

И вот однажды в дом Боба пришли сваты от Биганата – очень богатой семьи – и, устроившись за столом, повели с Боба переговоры. Боба не отвечал ничего определенного и, хоть не подавал виду, но внутренне ликовал: его расчеты оправдывались, дочь его сватали в самый богатый дом в округе. Они долго ходили вокруг да около и, наконец, сошлись на калыме в семьдесят коров.

Азау слушала, притаившись за дверью. Когда она поняла, что договор состоялся, силы покинули ее и она схватилась за дверной косяк, чтобы не упасть. Горе и гнев переполняли ее, разрывая грудь. Слезы сами собой покатились из глаз. Она вытерла их рукой и сказала: «Пусть попробуют отдать меня!» В глазах ее появилась решимость и она повторила: «Пусть только попробуют!»

Вбежав в дом, она бросилась к матери:

– Наш волк хочет отдать меня какому-то медведю, а ты что скажешь, нана?