Айн Рэнд - [81]

Итальянским властям наконец-то стало понятно, что роман осуждает не только сталинский СССР, но и все тоталитарные режимы, включая фашизм. Взбешенные, они приказали уничтожить все копии фильма. Так бы он и перестал существовать, если бы одна копия не была спрятана кем-то из членов съемочной группы. После окончания войны, в 1946 году, Айн Рэнд узнала о фильме и была в ярости; она связалась со своим адвокатом, чтобы обсудить возможность предъявления судебного иска. Еще через год она впервые посмотрела фильм. В июле 1947-го в США приехала итальянская кинозвезда Алида Валли, сыгравшая роль Киры в обеих частях фильма. Она-то и рассказала писательнице историю его создания во всех деталях. Выяснилось, что фильм посмотрел сам Бенито Муссолини^{309}. В 1950 году Айн Рэнд подала иск против итальянского правительства, однако удовлетворен он был лишь в 1961-м. Итальянская сторона была вынуждена заплатить ей 23 тысячи долларов США (около 300 тысяч по современному курсу).

Было непонятно, где искать пленку с фильмом. В 1966 году Айн Рэнд рассказала об этом своим друзьям Генри и Эрике Хольцер, и те после долгих поисков смогли выкупить пленку в Италии и привезти ее в США. В 1969 году началась работа над редактированием фильма: надо было, во-первых, сократить его продолжительность; во-вторых — удалить профашистские пропагандистские реплики; в-третьих — перевести диалоги и продублировать на английском. К сожалению, по ряду причин сама Айн Рэнд, поначалу участвовавшая в редактировании фильма, не смогла продолжить эту работу. В результате картина появилась в кинотеатрах лишь в 1986 году — спустя 44 года после создания! В 1988 и 1989 годах она шла одновременно в семидесяти пяти кинотеатрах США и была показана на многих кинофестивалях^{310}. Вскоре она была включена в перечень классических фильмов итальянского кинематографа и появилась на видеокассетах и лазерных дисках.

В 1959 году роман был переиздан в Америке. По словам самой Айн Рэнд, она лишь слегка подредактировала его; тем не менее внимательный анализ показывает, что правка была довольно серьезной и затрагивала не только стилистические, но и идеологические вопросы. В частности, из-за общего разочарования к тому моменту философией Ницше она удалила многие «ницшеанские» фразы и идеи. Кроме того, значительно менее смелыми стали эротические сцены.

Судьбы близких, оставшихся в СССР

Еще в 1926 году, сразу после отъезда Алисы, Нора и другие члены семьи Розенбаум писали ей о желании покинуть СССР. Уладив свои финансовые дела и получив официальный юридический статус, Айн Рэнд пыталась добиться разрешения на выезд в Америку для своих родственников. Впервые она попробовала сделать это в марте 1934 года, написав генеральному комиссару по иммиграционным делам по квоте для иммигрантов о своем желании пригласить родителей и сестер. Как на ее письмо отреагировали власти США, неизвестно. Во всяком случае, Элеонора Дробышева сообщает, что сестра послала ей анкету для поступления в один из калифорнийских колледжей. (Впрочем, из комментариев С. Макконнелла явствует, что Нора сама написала письмо в колледж и получила ответ^{311}. В этом случае не очень понятно, какую роль сыграла в этом Айн Рэнд.) В мае 1937 года советское правительство ответило отказом, что, впрочем, неудивительно, учитывая тогдашнюю атмосферу в стране^{312}. Напротив, удивительно, что Розенбаумы не подверглись репрессиям в связи с тем, что предпринимались попытки вывезти их из СССР.

Американские родственники десятилетия спустя стали упрекать Айн Рэнд в том, что она не описала им во всех деталях тяготы жизни семьи Розенбаум в СССР. По их словам, если бы Алиса это сделала, они любой ценой вытянули бы Розенбаумов в Америку еще в 1920-е годы^{313}. На наш взгляд, эти упреки беспочвенны: во-первых, мы знаем, что иммигрантка постоянно жаловалась им на страшный советский тоталитаризм; во-вторых, далеко не факт, что все Розенбаумы захотели бы уехать из СССР: обе сестры писательницы вскоре вышли замуж, а у матери были работа и квартира с телефоном в центре Ленинграда.

Несмотря на недостаток времени, Айн Рэнд постоянно отправляла оставшимся в СССР родственникам длинные подробные письма, объем которых порой доходил до сорока страниц^{314}. Энн Хеллер сообщает, что иногда она писала им на английском, чтобы попрактиковаться в письменном языке. К примеру, известно, что она пересказывала им произведения Синклера Льюиса и своего любимого О. Генри.

К сожалению, все эти послания писательницы были безвозвратно утрачены во время Великой Отечественной войны. А вот полученные ею письма родственников (около 1140) за период с 1926 по 1936 год^{315} прекрасно сохранились и ждут своего исследователя в личном архиве писательницы в Институте Айн Рэнд в США. Эти письма, среди прочего, повествуют об ужасных условиях жизни в СССР, отсутствии нормальных продуктов, одежды, предметов быта, карточной системе распределения товаров повседневной необходимости и многом другом. К примеру, в одном из писем Зиновий Захарович рассказывает, как в течение нескольких недель безуспешно пытался приобрести лампочку. В другом письме Анна Борисовна жалуется, что члены семьи не могут отправлять письма из-за отсутствия конвертов. Просто удивительно, что Розенбаумы так откровенно писали обо всём за границу, не опасаясь спецслужб. По словам Энн Хеллер, они посылали письма не прямиком в США, а через какого-то посредника в Финляндии. Правда, не очень понятно, как это могло помочь, учитывая, что корреспонденция, идущая в Финляндию, тоже перлюстрировалась.