Автопортрет с устрицей в кармане - [16]
Тут брат Жак робко спросил у г-на де Бривуа, как он думает, врет Архелай или говорит правду. Г-н де Бривуа ответил ему таким хохотом, что во всем монастыре монахи оторвались от дел благочестия и крестьяне на соседних полях подняли головы. Тогда брат Жак с нежданной решимостью заявил, что он уже путается, кто он такой; что невозможно вести хозяйство на два дома; что лучше он откажется от этих денег, потому что они мало ему помогут, когда его посадят на цепь и будут кормить через решетку; что между братом Жаком, монастырским библиотекарем, и Архелаем, князем иудейским, он во всяком случае предпочитает библиотекаря, ибо если он останется братом Жаком, то насочиняет себе столько Архелаев, сколько позволит его бедный разум, а если нет, то ему предстоит терпеть изгнание хуже того, которое они описывают. «Это значит, дорогой мой, — подытожил г-н де Бривуа, — что ты ломаешь свой магический жезл, распускаешь преданных тебе сильфов, объявляешь о намерении впредь довольствоваться добродетелями частного человека — и все это из одной боязни увидеть, как твой разум уносится от тебя в карете, запряженной улитками?» Брат Жак подтвердил, что имеет в виду именно это. «В таком случае, — отвечал г-н де Бривуа, пожимая плечами, — за тобой остается последний вымысел: будь любезен сообщить г-ну де Корвилю, который, без сомнения, сейчас нетерпеливо дожидается почтового дня, что Архелай уже не будет писать ни ему, ни кому-либо другому; а если ты передумаешь — ибо я полагаю, что твоего упрямства надолго не хватит, — то не проси меня снова помочь тебе». Брат Жак так и сделал, известив г-на де Корвиля, что попущением Божьим ларец настоятеля, по ценности своего содержимого сравнимый с Ноевым ковчегом, по неистощимости — со шкатулкой Пандоры, а по злополучию — с троянской цитаделью, прошлою ночью был истреблен пожаром, который возник неведомо от чего и погас сам по себе, насытясь драгоценною трапезой. Г-н де Корвиль пожал плечами. Он чувствовал, что горячка от него отступает, и смотрел на окружающие вещи с удивленным вниманием, как человек, вынужденный долгое время провести в своей комнате с затворенными ставнями.
Узнав об этой истории, г-н Клотар сказал, что г-н де Бривуа в сем случае поступил крайне рискованно, вынуждая г-на де Корвиля присутствовать при печальном зрелище, в то время как медики единодушно советуют прибегать к веселым. Последствия, однако, оправдывают методу, избранную г-ном де Бривуа, ибо он умел избавить г-на де Корвиля от любовных дурачеств, убедив его в том, что они представляют собою важнейшую вещь на свете, и достиг того, чего тщетно бы добивался, донимая его прогулками верхом, занимательными беседами и супом, сваренным на цикории.
— Так все и кончилось? — спросила пастушка.
— Примерно так, — сказал волк. — Теперь ты видишь, какова бывает любовь, возросшая в уединении и питаемая в тишине, и какие приходится прилагать усилия, чтоб от нее избавиться.
— Да, теперь вижу, — сказала пастушка.
ГЛАВА ВТОРАЯ
— Какое прекрасное утро, — сказал Роджер. — Воробьи возятся в росе. Бочка дождевой воды сияет, как невеста с мытыми ушами. Кто бы мог подумать, что мы встретим его в таких обстоятельствах.
— Интересно, что там Эдвардс рассказывает инспектору, — сказала Джейн, глядя в окно.
— Жалуется, — сказал мистер Годфри с сухим смешком. — Недели две назад кто-то разрыл всю землю вокруг фонтана. Он не может об этом забыть.
— Так дикий пес, медведь, и волк, и вепрь и днем и ночью разрывали нивы и в королевских тешились садах, — задумчиво промолвила мисс Робертсон.
— Я думаю, — сказал Роджер, — Эдвардс спрашивает у инспектора, к чему нам здесь, за нашею оградой, блюсти закон, и лад, и соразмерность, когда наш сад, пучиной обнесенный, травою сорной полон, а инспектор ему отвечает. Там сейчас занимательно.
— Он идет, — предупредила Джейн.
— Доброе утро, — сказал инспектор, входя из сада.
— Как вам Эдвардс? Сообщил ли что-нибудь интересное?
— У него общительная собака, — сказал инспектор.
— Это Файдо, — сказала Джейн. — Если хотите завоевать его сердце, дайте ему копченой селедки, он от нее с ума сходит. Эдвардс не дает — считает, это вредно для его желудка.
— Это справедливо, — сказал инспектор. — Когда, говорите, кончается этот праздник?
— Послезавтра, — сказала Джейн. — Все позавтракают, соберутся на лужайке и начнут битву при Бэкинфорде.
— Будет много доблести с обеих сторон, — анонсировал Роджер.
— Опять сломают велосипед почтальону, — прибавил мистер Годфри.
— Как вы устроились в «Спящем пилигриме»? — спросила Джейн. — Все в порядке?
— Слишком много боевого пыла, — сказал инспектор.
— Так это же хорошо, — сказал Роджер.
— Не для гостиницы, — сказал инспектор. — Вчера были состязания по питью пива и по стрельбе из лука. В этом не было бы ничего плохого, если бы участники первого не шли немедленно участвовать во втором.
— Остается ждать, когда Торсби разделается с этим праздником, — заметил мистер Годфри. — Его мельница мелет медленно, но мелет.
— Не говорите этого никому, — посоветовала Джейн.
— Кто такой Торсби? — поинтересовался инспектор.
— Это человек, которого в Бэкинфорде официально не любят, — сказал мистер Годфри. — Он подкапывается под местную славу.
Эпистолярный роман, действие которого происходит в Северной Франции в 1192 году, на фоне возвращения крестоносцев из Палестины.
В этой книге доктор филологических наук и прекрасный переводчик античной поэзии Роман Шмараков представляет свои прозаические опыты – семь изысканных и стилистически безупречных новелл, действие которых переносит читателя из древней Греции в Германию XVIII века, Италию времен Ренессанса и Россию «дворянских гнезд» века девятнадцатого.
В книге Романа Шмаракова прорабы и сантехники становятся героями «Метаморфоз» Овидия, летучие рыбы бьются насмерть с летучими мышами, феи заколдовывают города, старушки превращаются в царевен, а юноши – в соблазнительных девиц, милиционеры делятся изящными новеллами и подводные чудовища сходятся в эпической баталии. «Овидий в изгнании» – лаборатория, в которой автор весело и безжалостно потрошит множество литературных стилей и жанров от волшебной сказки и рыцарского романа до деревенской прозы, расхожей литературы ужасов, научной фантастики и «славянского фэнтэзи» и одновременно препарирует ткань собственной книги.
Книга современного писателя и филолога составлена из коротких забавных историй, пересказанных со слов средневековых латинских авторов.
Действие происходит летом 1268 года в Италии. Три человека в монастырской церкви обсуждают огромные тучи скворцов, летающие над их краем, дабы понять, к добру или худу происходят эти и подобные неслыханные вещи.
Шмараков Роман Львович родился в 1971 году в Туле. Окончил филологический факультет Тульского педагогического института (1994). Защитил кандидатскую (1999) и докторскую (2008) диссертации в Московском педагогическом государственном университете. Переводил с латыни Венанция Фортуната (М., 2009). Пруденция (М., 2012), Иосифа Эксетерского (М.. 2013) и других. Автор книг «Овидий в изгнании» (Луганск, 2012), «Каллиопа, дерево, Кориск» (М., 2013). Живет в Санкт-Петербурге, работает в Высшей школе экономики.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.