Аврелия - [39]

Однако это предприятие в то же время было очень рискованно.

В описываемую эпоху еще не было случаев преследования христиан единственно за их принадлежность к новой вере. Нерон сделал их жертвами своей ярости только для того, чтобы обвинить их в поджогах Рима. Домициан если и наказывал их, так только в том предположении, что они имеют замыслы против него самого. Поэтому недостаточно было указать императору на принадлежность Флавия Климента и его семьи к христианству, нужно было еще убедить его, что они имеют против него злой умысел. Домициан, который хотя и с легким сердцем приговаривал людей к смертной казни, раз представлялся к тому подходящий случай, едва ли решился бы поднять руку на своих ближайших родственников, не имея для этого более или менее убедительных оснований.

Марк Регул прекрасно знал характер Домициана. Ему небезызвестны были также громадное влияние и власть тех, на кого он намеревался обрушить гнев Домициана.

Вот почему, чтобы не навлечь беды на себя самого, он мог выступить в роли обвинителя лишь во всеоружии неотразимых фактов. А между тем до сих пор он не имел никаких сколько-нибудь точных данных. Как можно было рассчитывать поселить в императоре страх против христиан, когда неизвестно было точное число их? Как можно было возводить обвинения на христиан, когда он не знал, что происходит на их собраниях?

Цецилия во всех этих вещах была отлично осведомлена и могла бы дать весьма ценные сведения, но она продолжала молчать, и никакие пытки не вынудили ее к признанию. В конце концов, измученному всевозможными пытками, она серьезно заболела и оказалась на краю могилы.

Это обстоятельство чрезвычайно напугало Марка Регула. В случае смерти Цецилии он мог быть привлечен к ответственности, так как закон запрещал жестокое обращение с рабами, особенно с теми, которые родились в свободном состоянии.

Однако молодость и здоровый организм взяли свое: Цецилия выздоровела. В своем тяжелом положении она находила поддержку лишь в вере во всемогущего и во всевидящего Бога и в надежде увидеться когда-нибудь с Олинфом.

В таком именно состоянии она находилась, когда суд, рассмотрев по апелляции Цецилия дело о ее продаже, окончательно признал права Парменона на владение ею.

Так как, однако, упорное молчание Цецилии делало совершенно бесполезным дальнейшее обладание ею, то Марк Регул решил продать ее. А чтобы в то же время сохранить навсегда за собой право решающего голоса в ее судьбе и чтобы лишить возможности ее друзей выкупить ее какой бы то ни было ценой из неволи, он поставил при продаже условие, что она не может быть отпущена на свободу, а должна вечно оставаться в рабстве. Римские законы допускали такое условие.

Расчет Регула был тот, что Цецилия, не видя впереди никакого выхода из своего положения, должна будет в конце концов раскрыть свои тайны. Раз первым продавцом было поставлено условие, что она должна оставаться вечной рабыней, то к кому бы она впоследствии ни поступала в собственность, никто не вправе был нарушить это условие. Иначе первый владелец всегда был вправе вытребовать ее к себе обратно, даже из рук ее родного отца.

Вот при каких обстоятельствах Цецилия очутилась на невольничьем рынке в тот момент, когда божественная Аврелия, проезжая мимо, остановила на ней свое внимание и затем приобрела ее себе.

X. Пророческое дерево

По возвращении с прогулки Аврелия в сопровождении Вибия Криспа направилась в покои великой весталки.

Она застала Корнелию в обществе Метелла Целера, разговаривавших между собой вполголоса.

— Корнелия, — сказала молодая девушка, входя в комнату, — я сейчас купила очень милую рабыню, которая заменит нам Дориду. Только, пожалуйста, не поступайте с ней так же, как вы поступили с Доридой, — добавила она шутя.

— Милая Аврелия, ты себе представить не можешь, сколько зла причинила нам эта Дорида. Сейчас Метелл мне рассказал, что она донесла на нас обоих.

— Неужели? — воскликнул Вибий.

— Да, — подтвердил Метелл, — я узнал об этом от одного из жрецов.

— Через кого же это сделано? — спросил Вибий.

— Все дает повод полагать, что это дело рук негодяя Регула, оповещенного Доридой.

— Весьма возможно, — заметил Вибий. И затем, обращаясь к Аврелии, он добавил: — Дорогая воспитанница! Ни одного дня нельзя держать у себя купленной невольницы. Нужно сейчас же ее перепродать.

— Почему так, дорогой опекун? — удивилась Аврелия.

— Потому что эта девушка принадлежала Регулу. Он ее продал; он приложил старание к тому, чтобы ввести ее в наш дом.

— В таком случае отчего же ты раньше не предупредил меня, дорогой опекун? — сказала Аврелия, которой причины подобных опасений были совершенно неизвестны.

— Это правда, августейшая воспитанница, но и сам я пришел к этой мысли лишь после того, как принял в соображение некоторые обстоятельства… Выслушай меня. По поводу этой молодой девушки был недавно громкий процесс. Я слышал от Плиния Младшего, который выступал в суде в защиту этой девушки против Регула, что она была присуждена некоему Парменону.

Тут Вибий Крисп на минуту остановился, заметив, как при имени Парменона Метелл вздрогнул от удивления. Однако молодой человек ограничился тем, что стал слушать с удвоенным вниманием.