Авиация и космонавтика 2015 03 - [8]
Работа с израильтянами, как ни крути, принесла камовцам достаточно много положительного. Чтобы удовлетворить требования Тель-Авива по вопросам секретности, бортовое оборудование «Эрдогана* было построено по принципу открытой архитектуры на основе двух центральных вычислителей MDP (R-3081) и двух системных шин, выполненных по стандарту Mil-Std- 1553В (одна – для системы управления вооружением, вторая – для пилотажно-навигационного комплекса). В то время мультиплексная шина была еще в новинку на российских бортах, но такой подход позволял легко интегрировать различные виды западных вооружений, в том числе израильскую ракету без передачи российской стороне закрытой документации. IAI давала интерфейс, который подключался к ПрПНК. Управление шло штатными средствами. Поэтому Тель-Авив мог не ввозить ПТУР в Россию, а экспортировать ее уже в Турцию, где она была бы подвешена под «Эрдоган».
В состав БРЭО Ка-50-2 должны были войти преимущественно израильские системы – обзорно-поисковая ОЭС NavFUR с тепловизором и гиростабилизированная ОЭПС HMOPS с тепловизионным и телевизионным каналом, лазерным дальномером и лазерно-лучевой системой управления ПТУР. Каждому члену экипажа придавалась нашлемная система целеуказания и индикации (IHS). Информационное поле составляли 4 многофункциональных жидкокристаллических индикатора (MFCD) – по два у пилота и оператора. На «Эрдогане» предполагалось установить аппаратуру инерциальной и спутниковой навигации, радионавигационную систему TACAN, три УКВ и одну КВ-радио-станции, а в состав комплекса РЭП входили станция радиотехнической разведки, аппаратура обнаружения лазерного облучения, теплопеленгатор и устройство выброса пассивных помех.
Макет «Эрдогана» на выставке в Анкаре
В июле 2000 г. турецкое правительство объявило, что остановило свой выбор на американском вертолете AH-1Z «Кинг-Кобра». Вторым в списке оставался Ка-50-2. Но счастье Bell-Textron было недолгим. Анкара потребовала передать лицензию на производство бортовых вычислителей и компьютерного обеспечения для AH-1Z. Без выполнения этого условия «Кобры» не могли стать основой турецкой армейской авиации. Для нажима на Вашингтон турки заявили, что российско-израильский Ка-50-2 пока не исключен из числа претендентов. Американцы уперлись, Пентагон заявил, что возражает против передачи секретной информации и, в случае если Bell пойдет на сделку с Турцией, у компании отберут экспортную лицензию. В августе 2001 г. переговоры зашли в тупик. В Белом Доме надеялись сломить упрямство партнеров по НАТО и полагали турецкие требования несерьезными и неадекватными реалиям. Однако в Анкаре такой подход вызвал болезненную реакцию. Турки почувствовали себя уязвленными не менее, чем при отказе в приеме в Европейский Союз.
На этом фоне позиция Москвы смотрелась более чем выигрышной. Предложения российской стороны позволяли создать в Турции экспортно-ориентированную вертолетную промышленность при меньшей стоимости программы по сравнению с американским предложением. Это значит, что Анкара получила бы возможность производить вертолеты турецкой уникальной конфигурации, проводить их модернизацию, экспортировать боевые машины в третьи страны (20 стран), организовать в Турции производство элементов авионики вертолета, включая боевой компьютер и другие подсистемы. Наряду с этим ОАО «Камов» и ФГУП «Рособоронэкспорт» разработали три альтернативных варианта реализации программы АТАК, которые обеспечивали снижение ее стоимости на 30-40%. В июне 2003 г. Москва объявила о готовности предоставить заказчику дополнительную скидку в размере 10 млн. долл. США в случае подписания контрактных документов.
По мнению экспертов, таких выгодных предложений в вертолетных тендерах в мировой практике еще не было. И 15 октября 2003 г. руководитель аппарата оборонных отраслей промышленности, первый заместитель министра обороны Турции Эрджан принял обоснованное решение о необходимости подписания контракта с российской фирмой «Камов». Однако через полтора месяца после этого он был уволен, а 14 мая 2004 г. сам тендер был аннулирован без определения победителя.
Российская сторона извлекла серьезные уроки из своего участия в тендере на организацию лицензионного производства разведывательных ударных вертолетов в Турции. В российских военно-политических кругах не скрывали разочарования принятым Анкарой решением и не без основания полагали, что его причиной стали навязанные извне политические соображения. В частности, Москва в ходе российско- турецкого саммита в Анкаре в декабре 2004 г. на самом высоком уровне «выразила разочарование этим решением». Было подчеркнуто, что «российская сторона не настаивает на предоставлении каких-либо льготных условий в подобных тендерах, однако участие в тупиковых для России конкурсах только ради создания конкурентной среды не отвечает российским интересам».
Анкара оказалась в сложном положении. С американцами уже разругались, русские воспринимали ситуацию как непонятную, европейцы выжидали. А ударной машины в турецкой армии все не было, несмотря на растущую потребность в такой технике. И вот в августе 2004 г. был объявлен второй конкурс на закупку для оснащения сухопутных войск Турции партии разведывательно-ударных вертолетов, который предусматривал приобретение 50 машин в течение 5 лет с предоставлением дополнительного опциона на 41 единицу. Ориентировочная стоимость программы составляла около 2,7 млрд. долл. На этот раз в дополнение к условиям тендера об организации производства боевых вертолетов на территории Турции, беспрепятственной передаче технологий и лицензии на производство заказчик потребовал письменных гарантий правительства страны поставщика о том, что в ходе реализации контракта не будет никаких политических препятствий экспорту. Новые условия также обязывали импортера максимально использовать при производстве техники в качестве комплектующих систем и оборудования продукцию местных компаний, причем обязанности по ее интеграции возлагались на фирму-поставщика. Первоначальный срок подачи заявок для участия в новом тендере истекал 11 июня 2005 г.
