Первый полет Древницкого состоялся 8 сентября из Панаевского сада и, как сообщалось в газетах, «сошел вполне благополучно, несмотря на ветреную погоду».
Спустя два дня Древницкий снова поднялся в воздух из Панаевского сада. На этот раз погода стояла безветренная, ясная, немного морозная. С земли казалось, что полет проходит спокойно и гладко. Лишь позже, после приземления Древницкого с парашютом, стало известно о серьезном происшествии, случившемся в воздухе.
Оказалось, что от резкого рывка при раскрытии купола на одном из шнуров подвески оборвался крючок, крепивший аэронавта к кольцу для строп. Древницкий не растерялся и тотчас же схватился рукой за кольцо, заменив ею привязной шнур. Так он и снижался до самой земли. Это было нелегко, поскольку парашют, попав, по выражению газеты, в «воздушный круговорот», сильно раскачивался.
Больше в этот приезд в Казань Юзеф Древницкий не летал. Вскоре его полеты и прыжки увидели в Саратове, потом – в Астрахани и Баку. В Казань он возвратился лишь год спустя, летом 1896 года, вместе с Ольгой Древницкой.
Пробыли они здесь недолго. Был совершен всего один полет, причем, ученицы Древницкого, полет, поразивший казанцев, никогда не видевших прыжка с парашютом женщины. Газета «Камско-Волжская речь» писала: «Нужно обладать действительно сильной волей и дешево ценить свою жизнь, чтобы решиться на такие подвиги, как спуск с парашютом».
Судьба странствующего аэронавта снова занесла Юзефа Древницкого в Казань в июле 1898 года. Он приехал, не подозревая, что именно в этом городе в его жизни произойдет очень важное событие.
Как всегда, в местных газетах появились объявления о предстоящем полете. Сообщалось, что Древницкий оказался в Казани проездом по пути на Шпицберген, где будет вести исследования воздушных течений и подготовку к экспедиции на Северный полюс.
Разумеется, это была одна из мистификаций, устраивать которые так умел Юзеф Древницкий. Неизвестно, как она повлияла на казанцев, намного ли больше было продано билетов в Панаевский сад, но вот на улицах, на крышах домов народа собралось видимо-невидимо. Сообщалось даже о несчастных случаях, когда двое не в меру любопытных горожан свалились с крыши и «получили тяжкие ушибы».
На 26 июля был назначен очередной полет. Ничто не предвещало аварии. Наполненный шар величаво колыхался перед сотнями зрителей. Древницкий уже взялся за кольцо парашюта, как вдруг (в зрелищной аэронавтике все обычно происходило вдруг) раздался громкий треск. Оболочка монгольфьера, недавно отремонтированная, не выдержала напора нагретого воздуха и разорвалась. Понятно, пришлось объявить об отмене полета. Хорошо еще, что шар лопнул на земле, а не на высоте нескольких десятков метров, на которой парашют помочь бы не смог.
Авария эта случилась, повторяю, 26 июля, а три дня спустя произошло то важное в жизни Древницкого событие, о котором уже было упомянуто: Юзеф Маврикиевич обвенчался с жительницей Казани Ольгой Николаевной Соколовой.
На полеты в Казань Юзеф Древницкий приезжал еще не раз: в 1900, 1909, 1910, 1912 годах. Не удивительно, что в газетах его стали называть «казанским авиатором».
Из воспоминаний Юзефа Древницкого
После на редкость удачных полетов в Крыму я в 1900 году, весной, поехал в Екатеринослав, куда, само собою, отправил шар, парашют и прочий багаж.
Приехав в Екатеринослав, я справился на вокзале, прибыл ли мой багаж. Получил утвердительный ответ и успокоился.
Утром в назначенный для полета день я послал служащего на вокзал за багажом и, к моему ужасу, узнал, что багаж мой, сданный по одной квитанции, прибыл в Екатеринослав не весь: ящика с парашютом не хватает.
По наведенным справкам оказалось, что мой парашют ошибочно железной дорогой направлен в какой-то другой город, откуда доставят его обратно только дней через восемь-десять.
Без парашюта я побоялся совершить полет на монгольфьере, а потому отправился к местному полицмейстеру заявить о случившемся и о моем решении перенести полет до прибытия в Екатеринослав парашюта.
Полицмейстер и слышать не хотел о перенесении полета на другой день, мотивируя это тем, что предварительная продажа билетов на полет была весьма значительна, что публика соберется на место полета в громадном количестве, и отмена может вызвать недоразумение и скандал.
Я бросился было к губернатору, графу Келлеру, но последний оказался на стороне полицмейстера. Делать было нечего. Пришлось совершать полет без парашюта…
Во время наполнения шара ветер дул от реки, почему я не счел нужным надеть пробковый пояс. Но не успел я подняться на высоту трехсот метров, как шар попал в полосу противоположного ветра, и его стало быстро относить к разлившемуся на десяток верст Днепру.
Управлять монгольфьером нет никакой возможности. Воздухоплаватель предоставлен судьбе и может рассчитывать разве на счастливый случай и благоприятные обстоятельства. Приспешить или задержать спуск монгольфьера аэронавт не в состоянии: шар, наполненный нагретым воздухом, опускается по мере охлаждения в нем воздуха, и чем быстрее такое охлаждение происходит, тем быстрее спуск шара.
