Авиация и космонавтика 2012 11 - [23]
Шар должен был выдерживать и жар печи при наполнении горячим воздухом, и большие нагрузки в полете, и тяжелые условия транспортировки при частых переездах из города в город. Оболочка шара быстро изнашивалась, теряла нарядный вид. На ней появлялись многочисленные заплаты. Наконец, наступал день, когда приходилось заменять шар. На старом летать становилось слишком опасно.
Юзеф Древницкий сам делал выкройки частей оболочки, а сшивать их нанимал профессиональных швей. Но бывало и по-другому. Один из его монгольфьеров в 1899 году был изготовлен в Москве на фабрике Саввы Морозова. Другой (а возможно, и не один) изготовила известная тогда папиросная фирма «Катык», за что Древницкий рекламировал ее, поместив на оболочке шара надпись красного цвета: «Гильзы Катыка» (в то время продавались пустые «гильзы» папирос, которые набивались табаком самим курильщиком).
Материал для оболочки применялся разный: ярославское полотно, тифлисская бязь, парусина и даже полушелковая материя. Размеры шаров сохранялись примерно одинаковыми: объем около полутора тысяч кубических метров, высота восемнадцать – двадцать метров, диаметр в средней части двенадцать – шестнадцать метров.
На изготовление одного шара шло, как писали газеты, более двух тысяч аршин материала, «товара». Весил шар до ста восьмидесяти килограммов, а стоимость его достигала тысячи рублей, по тому времени суммы немалой. Поэтому потеря монгольфьера вследствие пожара или варварства жителей тех мест, где падала оболочка, была для Юзефа Древницкого большой бедой.
В июне 1898 года в Казани шар улетел далеко за город. Его нашли на следующий день изрезанным на куски, причем часть оболочки была похищена. Пришлось начинать все с начала, брать взаймы и шить новый монгольфьер.
По воспоминаниям Ольги Ивановны Гребнер, парашют Юзеф Маврикиевич тоже изготавливал по своим эскизам. Делал он это на свой страх и риск, исходя из опыта полетов и прыжков. Конечно, никто не проводил никаких специальных проверок: надежно ли сшит купол парашюта, выдержит ли он нагрузку при раскрытии Да и некому было тогда это проводить, не существовало еще ни методов таких проверок, ни специальных приборов. Шар и парашют Древницкий испытывал на себе сразу, в первом же полете.
Полет монгольфьера с животными 19 сентября 1783 г.
Так было, например, в Казани летом 1909 года, когда Древницкий сшил себе новый шар и новый парашют. «Первый полет, – писала газета "Волжский вечер", – должен был удостоверить прочность шара и парашюта».
Уже в те годы было известно, что самый лучший материал для купола парашюта – это шелк, легкий, прочный, упругий материал. Но Древницкий свои парашюты шил из сатина. «Это гораздо практичнее», – объяснял он корреспонденту одесской газеты. «Практичнее» означало дешевле. Шелк был дорог, а материала для купола диаметром восемь метров требовалось порядочно.
Парашюты у Юзефа Древницкого были цветными. В 1897 году он опускался с парашютом желтого цвета. В 1909 – красного, а в 1913 – с двухцветным, купол которого состоял из голубых и розовых секторов. Внезапное появление в небе купола, похожего на цветок, вызывало у зрителей бурю восторга.
В конструкцию парашюта Юзеф Древницкий вносил свои изменения, подсказанные практикой. Поэтому, когда в объявлениях о намеченном полете сообщалось, что используется «парашют конструкции Древницкого», это было правдой.
Купол соединялся с шаром при помощи особого замка. Чтобы отцепить парашют, требовалось потянуть за специальную стропу. Но иногда в полете замок не срабатывал, и тогда приходилось опускаться вместе с шаром. В ветреную погоду это было небезопасно. Шар, словно гигантский парус, мог потащить аэронавта за собой.
Такое приключилось в Николаеве весной 1895 года. Юзеф Древницкий взлетел на новом, еще не проверенном монгольфьере и отделиться от него не смог. Шар, охладившись, опустился за городом. Посадка могла окончиться печально, если бы на помощь Древницкому не пришла компания молодых людей, увидевших борьбу аэронавта с шаром. «Услышав зов воздухоплавателя, – рассказывала газета, – они бросились на помощь, успели удержать аэростат и дали возможность Древницкому отделить парашют от шара. Аэронавт не получил никаких повреждений, пострадал только его костюм».
Обыкновенно в тех городах, где я совершал свои полеты и где до того не было ни одного воздухоплавателя-парашютиста, меня при спуске но землю окружала толпа народа, и каждый считал своим долгом собственноручно удостовериться, живой ли я человек или только кукла. Меня щипали, кололи даже шляпными шпильками!..
Административные Фомы-неверующие действуют, конечно, несколько иначе, но не менее настойчиво.
Помню, за год до Всероссийской выставки в Нижнем полицмейстер ярмарочной территории князь Волконский никак не хотел мне поверить, что я не самозванец, а настоящий Древницкий, так как где-то он вычитал, что «Древницкий убился».
Ни вид на жительство, ни другие имевшиеся у меня документы не могли убедить сиятельного Фому. Пришлось обратиться к помощи губернатора, генерала Баранова.
На вопрос генерала, почему князь ставит мне препятствия и не подписывает афишу, Волконский стал выкручиваться и наконец заявил, что, по закону, прежде чем подписать афишу, он обязан назначить комиссию для освидетельствования прочности шара и парашюта. На комиссию Баранов согласился, но настоял, чтобы Волконский афишу подписал немедленно.
