Таким образом, по этому докладу, в боевом составе числилось 24 гидросамолёта и 18 подготовленных лётчиков.
В последнем докладе заслуживает интереса следующая информация: «…при оставлении Моонзунда: 2-я авиационная станция будет переведена в Ревель. 1-я авиационная станция, бывшая Либавская, находилась в Ревеле у Царской пристани без расформирований, несмотря на убыль пяти лётчиков, из которых два попали в плен, два в тяжелом состоянии после аварий, один от взрыва бомбы потерял ногу (лейтенант А.Н. Прокофьев). По прибытии из школы молодых лётчиков станция вновь будет открыта к действию».
Интересно, что в одном деле документы за подписью различных лиц дают неодинаковые данные о боевом составе.
После захвата 18 июля 1915 г. Виндавы и выхода на побережье Ирбенского пролива, немцы перебазировали туда часть своих авиаотрядов. Линия фронта находилась юго-западнее Риги, в связи с чем как армейская, так и флотская авиация стали испытывать серьезные затруднения со снабжением.
19 июля 1915 г. капитан 2-го ранга Б. Дудоров доложил командующему флотом: «Сегодня в 3 часа дня лейтенант С.А. Лишин и кавторанг Б. Дудоров (последний в качестве пассажира) прошли вдоль берега к Михайловскому маяку, где бросили бомбу и 800 стрел. В расстоянии 30 миль на Вест от Лизерорта видели два крейсера, в Виндаве у входа в реку – двухтрубное судно, из-за дождя нельзя было разобрать какое.
Лейтенант Литвинов с механиком Розовым ходил к Доместосу, откуда ходил берегом к Михайловскому маяку, неприятеля не видели».
Первый «воздушный бой» на Балтике, как следует из отчётов, состоялся 21 июля (н.с.) 1915 г. Конечно, это не совсем воздушный бой. Воздушным боем принято считать вооружённое противоборство летательных аппаратов, сочетающих огонь бортового оружия и маневр для уничтожения противнике или отражения его атак. Но поскольку личное оружие типа карабина и пистолета «Маузер» никак не могут считаться бортовым оружием, то есть вооружением самолёта, то уместнее считать имевший место воздушный инцидент, как боевое столкновение. Только следуя традициям, подобные эпизоды всё же будем называть «боями».
Обстоятельства боя были следующими. Утром 21 июля у о. Эзепь появились немецкие самолёты Фридрихсгафен («Альбатрос» FF) с бортовыми номерами 270 и 292. Два русских самолёта «ФБА» с бортовыми номерами 4 (лейтенанта Лишина) и 8 (лейтенанта Зверева) вылетели на перехват. Из-за неисправности двигателя Зверев вынужден был задание прекратить и Лишин остался один.
Из рапорта лейтенанта Лишина начальнику 2-й авиационной станции о воздушном бое в районе Лизерорта: «Доношу вашему высокоблагородию, что сего числа в 5 ч. 35 мин. утра я был около палаток и услышал шум мотора и вслед за тем увидел неприятельский аппарат, в 5 ч. 40 мин. я с унтер-офицером Смолиным поднялся на аппарате ФБА, имея при себе трёхлинейный карабин и пистолет «Маузера». Поднявшись на высоту 500 метров, я заметил ещё один аппарат и пошёл на них, забирая высоту. На 1550 м я разошёлся с одним из аппаратов, обмениваясь выстрелами. Механик Смолин стрелял из карабина, а я из пистолета. Неприятельский аппарат старался пройти над миноносцем, а я ему мешал в этом. Разойдясь, мы развернулись и встретились опять, стреляя друг в друга. В это время ко мне направился и второй аппарат. После перестрелки неприятельский аппарат повернул круто направо, качнулся вправо и налево несколько раз и, снижаясь немного, пошёл к берегу, к маяку Михайловскому, а затем вдоль берега и скрылся со снижением в облаках. И тогда я повернул на второго и разошёлся с ним на 80 – 100 м. После перестрелки аппарат ушёл к берегу, я за ним и, дойдя до маяка Михайловский, пошёл назад, так как мотор начал «чихать». Когда я повернул, неприятель пошёл опять ко мне, а затем в море. Я лёг но переменный курс и увидал в море ношу подлодку, к которой неприятель повернул тоже. Я начал сближаться с ним и сойдясь, открыл огонь. После короткой стрельбы аппарат пошёл на Лизерорт, я за ним и, пройдя около 5 минут за ним и видя, что его нагнать не могу, пошёл домой, так как мотор опять начал работать хуже. Всего в воздухе был 57 минут, наибольшая высота 1550 м. Унтер-офицер Смолин вёл себя выше всяких похвал. У аппарата крыло прострелено в двух местах и легко тронут винт, но аппарат через полчаса после его прилёта был опять готов к полёту».
Этот же эпизод в изложении известного знатоко истории российского императорского флота и авиации Б.В. Драшпиля, к сожалению ныне покойного, представлен в следующем виде:
«Утром 20-го, в 3 часа (?), были замечены 2 немецких аппарата, летевшие к Михайловскому маяку. Летчики Лишин и Зверев поднялись им навстречу. Литвинов и Краевский не могли завести моторы своих аппаратов. Мотор Зверева сдал, и он сел на воду, после чего его взял на буксир миноносец. Оставшись один, Лишин атаковал «Альбатрос» немца, летевшего к «Москвитянину», стреляя из маузера, о его механик – из карабина. Немец был очевидно подбит и, снижаясь, пошел к берегу. Другой аппарат противника после короткой перестрелки, последовал за товарищем. Заметив входящую в Ирбенский пролив нашу подводную лодку, он переменил курс, и Лишин, видя это, несмотря на мотор, дававший перебои, пошел навстречу немцу и, после короткого боя, заставил его повернуть на Виндаву».
