Авиация и космонавтика 2006 08 - [19]

Поучительный случай произошел в полете курсанта Богачева из классного отделения "Тридцати двух из Куйбышева" на Як-11 с пассажиром – механиком этого самого самолета. При выполнении сложного пилотажа в зоне сильно затрясло двигатель АШ-21. С переводом самолета в режим снижения на средних оборотах тряска несколько уменьшилась, но, опасаясь полной остановки двигателя, курсант решил идти на вынужденную посадку вне аэродрома и проинформировал об этом пассажира. Тот спокойно заметил: "Трясет, но тянет. Температура и давление масла в норме. Сядешь на аэродром – быстрее самолет в строй введем". Подумав секунду-другую, Богачев понял, что получил дельный совет, доложил обстановку руководителю полетов, который обеспечил курсанту благополучную посадку вне очереди. Причина тряски оказалась пустяковой ( не помню, какой именно), командир эскадрильи объявил авиамеханику благодарность от лица службы, а курсанты убедились в правильности старой истины: Есть время – подумай, поспешишь – людей насмешишь.

Экзамен по технике пилотирования самолета Як-11 у меня принимал хорошо знавший все мои беды и ошибки в расчетах на посадку и пути их преодоления майор Хомутов. Отпилотиро- вал я в зоне и по кругу старательно и аккуратно, но экзаменатор от моего искусства сложного и простого пилотажа в восторг не пришел. Пробурчав что-то вроде того, что в нормативы техники пилотирования я, в основном, уложился на оценки отлично и хорошо, он в экзаменационной ведомости вывел мне общую оценку "хорошо" и был в этом совершенно справедлив и прав.

В процессе освоения Як-1 1 на втором курсе Ейского училища средний налет курсанта на этом переходном типе самолета составил: 36 час 26 мин (168 посадок);

Из них:

– с инструктором 20 час 55 мин (107 посадок);

– самостоятельно 15 час 31 мин (61 посадка).

Во время учебы на третьем курсе нас вместе с инструкторами-летчиками включили в состав 1 иаэ нашего 5 уиап. Командовал эскадрильей высокий и крупноголовый капитан Чикин с выразительными глазами и командирским басом. К тому времени он успел всласть, но не досыта полетать на И- 16 и "Чайках", ЛаГГах, Ла-5, Ла-7 и Ла-9 и мечтал о полетах на реактивных самолетах-истребителях. Он был талантливым методистом и тонким психологом. Врожденная внутренняя культура, общительность и такт привлекали к нему людей. Подчиненные старались быть похожими на своего командира.

Яркой личностью был и инженер эскадрильи майор АТС Колычев – рачительный хозяин и неутомимый руководитель всех работ и занятий на стоянке более полусотни "Ла" и Ула", выстраивавшихся крылом к крылу в безупречно прямую линию протяженностью более 600 метров. На фланге молодых и перспективных красавцев под углом 90 градусов к основной располагалась стоянка десятка рулежных самолетов, но майор Колычев не оставлял без внимания и этих ветеранов: часть из них относилась к категории непилотажных самолетов, но весной и осенью в лагерь и на зимние квартиры перебазирсвалась не с помощью автотранспорта, а воздушным эшелоном!

Для майора Колычева не существовало мелочей – все было важным: от процента исправности и боеготовности самолетов до чистоты на стоянке и эскадрильских "заначек" свечей зажигания, которые он устраивал и сберегал в самых неожиданных местах.

Полет выполнен. Самолет Як-11. Курсант Жигулев. 1949 г.

После перебазирования нашего полка на аэродром "Пятый полигон" в апреле 1950 г. тачалась наша последняя курсантская летная страда в училище. Метеоусловия, состояние аэродромов, отлаженная система всех видов материально-технического обеспечения, организация и проведение полетов способствовали развертыванию летного обучения курсантов Ейского училища и в этом году с максимально возможной интенсивностью с первого же летного дня.

За два с половиной года жизни в училище мы заметно посерьезнели и повзрослели. В первые же недели полетов на несравнимо более сложных, чем освоенные нами ранее, самолетах многие мои товарищи неожиданно начали ощущать, что становятся летчиками. Опасаясь перерастания нового ощущения в зазнайство или гордыню, кто скрывал его от окружающих, а кто и гнал прочь его от себя: "Чур меня – рановато!" Но от фактов не уйдешь: пусть еще и недостаточно опытными, но летчиками все мы становились, в том числе и я – ведь это и быго целью и задачей процесса летного обучения. Возможно, что именно по этой причине совершенно не помню свой первый самостоятельный вылет на боевом самолете-истребителе. Но зато до сих пор не забыл как в день завершения программы тренировочных полетов по кругу (помню до мельчайших подробностей, включая царапины на краске капота двигателя и центроплана и копоть на наружной поверхности левого борта фюзеляжа)(2*) "притирал" к зеленой майской траве летного поля аэродрома на три точки у посадочного "Т" самый капризный и коварный в нашей летной группе и эскадрилье самолет Ла-7 с бортовым номером "02".

Во второй половине этого дня после возвращения курсантов с работы на матчасти и начала предварительной подготовки к полетам не завтра старший лейтенант Осипов с неожиданно мелькнувшей на его лице улыбкой обратился ко мне: