Августовские молнии - [27]

Герман и я расстались грустно, но примирившись. Он вернулся на автомобиле в город, а я пошел в дом приготовиться к отходу и попрощаться с сеньорой Эллен Гу.

Глава XIX

Сьюдад-Родригес[13] был вовсе не город, а так — паршивенькое местечко. Я прибыл туда в полночь вместе с сильно усохшей кавалерийской бригадой, так как Одилон с целым полком потерялся где-то в темноте. Сначала мы подумали, что он двинулся более коротким путем, но вскоре поняли, что Одилон перешел на сторону врага. Я не осуждаю его. Он правильно сделал. Я бы поступил точно так же, не будь я так честен.

Мы не сумели найти помещения для расквартирования солдат, и они в конце концов уснули на главной площади. Я приказал поставить мою походную койку в крытой галерее и отправился к Анастасио в городскую гостиницу, где размещался наш штаб.

Вальдивия, Тренса, Хамелеон и Каналехо сидели с дурацким видом в столовой, стараясь придумать, каким образом выйти победителями из битвы, которая уже была проиграна как дважды два четыре. Я им сказал как.

— Перейдем границу и попросим политического убежища.

Но они-то все еще верили, что вот-вот явится Артахо с семью тысячами пехотинцев и четырьмя полками артиллерии. Вернее, все, кроме Хамелеона, который вообще ни во что не верил.

— Будь я на месте Артахо, я бы ни за какие деньги не полез в эту мышеловку, — справедливо заметил он.

Вальдивия стал ему что-то говорить насчет братства и товарищества, будто сам был способен на дружеские чувства. Просто они еще верили в Артахо, а Хамелеон и я — нет.

Мне показали план обороны города.

— Никуда не годится, — сказал я.

Вальдивия разозлился.

— То есть как это не годится, ты даже не посмотрел его!

А что тут смотреть? Когда для обороны города возводятся укрепления, траншеи роют за городскими стенами, а не на улицах. Дать неприятелю возможность занять часть зданий означает просто так подарить ему укрепления. Нам всем это давно известно, так я им и сказал.

— Но тогда придется рыть очень длинные траншеи, а нам некого туда сажать. — Такое объяснение дал Тренса.

— Лучше полупустые траншеи, чем окопавшийся враг под носом, — возразил я. Хамелеон разделял мое мнение, да и Тренса в глубине души тоже. Только Вальдивия был очень доволен своими укреплениями.

— А я распорядился так, — отвечал он, как будто это что-нибудь объясняло.

— Мы можем разрушить эти кварталы, — сказал Герман, указывая на ту часть города, которая находилась вне укреплений. Однако мы все знали, что уже не было времени ни на разрушение, ни на что-либо другое.

— Перейдем границу, — повторил я, но никто меня не слушал.

Мы ни до чего не договорились, как всегда. И прекратили заседание, не потому что выработали решение, а потому что очень устали.

Когда я собрался идти спать в свою галерею, Аугусто Корона — Хамелеон — отозвал меня в сторону.

— Этот Хуан Вальдивия творит черт знает что, — заявил он мне, правда, в более сочных выражениях. Я дал ему понять, что думаю точно так же.

— Пожалуй, придется его ликвидировать на благо нашей Революции.

Я согласился.

Туг к нам подошел Герман. Мы изложили ему свои соображения, заранее зная, что он разделяет наши чувства.

— Ну что ж, поставим его к стенке, — сказал он. — Довольно с нас…

— Боюсь, тогда не оберешься неприятностей, не забывайте — он был нашим кандидатом. Послушайте лучше, что мне пришло в голову. — И Хамелеон изложил нам свой дьявольский план: — Пошлем его с Хуаном Паредесом на самолете просить подкреплений у Артахо. Если он его обнаружит и подкрепление подоспеет вовремя, тем лучше. Если же нет, по крайней мере избавимся от него.

Это была настоящая находка.

На следующее утро, в восемь часов, мы опять собрались на совещание и назначили Вальдивию командующим Западной армией, то есть армией Артахо. А в девять мы уже прощались с ним на равнине за станцией.

— Не тужите, ребята, — сказал нам Вальдивия, — я постараюсь помочь вам как можно скорее.

С этими словами он поднялся на борт «куртисса», где его уже ждал герой авиации Хуан Паредес. Они легко и быстро взлетели и вскоре исчезли из виду в облачном августовском небе. Это последнее, что мы о них знаем, ибо до нынешнего дня не найдены даже их останки.

Между тем генерал Сирило Бегония, наступавший на нас из Монтеррея с пятью тысячами солдат, подошел к городу и приготовился к бою.

К сожалению, невежество Вальдивии уже нанесло нам непоправимый ущерб. На следующий день войска Сирило Бегонии после короткой схватки овладели городскими кварталами, которые нам пришлось оставить, укрепились там и открыли стрельбу, причинившую большие потери.

— Нужно что-то предпринять, — сказал Тренса, когда мы собрались после этого печального события.

Мне не хотелось подвергать опасности свою кавалерию — наш единственный резерв, — но другого выхода у нас не было.

— Я постараюсь выбить их оттуда, если меня поддержат артиллерией.

Бенитес с готовностью предложил свои услуги и в десять часов утра приступил к обстрелу жилых кварталов, а затем пулеметчики открыли шквальный огонь, так что неприятель головы поднять не мог. Стрельба продолжалась четверть часа; вслед за тем моя конница с криками и гиканьем поскакала вперед. К счастью, кавалеристы Бегонии не стали нас ожидать и дали тягу, словно зайцы. Мы оставили город позади и преследовали их до тех пор, пока путь нам не преградил огонь второй линии обороны противника. После этого мы удалились, торжествуя победу.