Август в Императориуме - [51]
«Что ещё мне всегда нравилось, — Рамон, как и любой сенсолётчик или спец, любил перечислять преимущества Ордена, — так это отсутствие гнусных нынчеловских тюрем, в которых томятся годами на гнилой соломе, среди крыс и дерьма, вшивея и теряя рассудок. Или — в лучшем случае! — двадцать лет воюют за свою задницу, роют тоннель до канализации, прикрыв его постером кинозвезды, чтобы, нахлебавшись дерьма, вывалиться из вонючей преисподней под оглушительным ливнем на свет божий — вернее, тьму восхитительной свободы… И отверженности, между прочим. Насколько у нас правильнее! Провинился — отсиди пару недель на гауптвахте и потеряй баллы; совершил не дай бог преступление — трибунал и передний край: с нуля доказывай свое право на всё, что утратил, если выживешь, конечно. Ну а для беспредельщиков есть решающая все проблемы казнь…»
Не хотелось вспоминать, но вспомнилось… Как-то ещё на 3-м курсе («матросы»), в преддверии объявленной публичной казни, ожесточенно заспорили насчет необходимости этой самой публичности. Дошло до драки, и в поисках ответа обратились к тому самому преподу Изначальной Аксиоматики, который и разнимал дерущихся. Граф Элоун Бунгало-114, тихий, седой, небольшого роста (вовсе не походивший на героя легендарной битвы у стен Анаконды в 267-м году Ордена), усадил разгорячённых и помятых спорщиков в старом, ещё не отремонтированном классе Легистики — за потрескавшимися деревянными рамами облачных окон проносились и что-то беспокойно кричали чайки с невидимого отсюда, но близкого берега Брегарта — и сказал речь, которую запомнили многие:
«Все вы давно выучили, что вот уже больше 300 лет наш Орден железной рукой держит узду Омира — этого норовистого и непослушного коня, давно сорвавшегося бы в пропасть или скинувшего туда своего неумелого наездника-нынчела… Бесконечные Чёрные Века тому подтверждение. Однако что такое эта „железная рука“? Как может огромная и сложная организация, целое государство в государстве, десятки тысяч людей — быть одной такой рукой, действовать, как одна рука? Вы, знатоки Бенеректе, вольны ерничать — мол, человеку лучше работать не одной рукой, а двумя — и я скажу вам: верно! Вы совершенно правы! Но беда в том, что второй руки — НЕТ…
Наместники, Ареопаг, нынчеловские князьки, чинуши, купцы, законники, базарные крикуны — так же, как когда-то прачеловские правительства, банки, парламенты и армии! — предоставленные сами себе, способны уничтожить друг друга и все вокруг! Когда они делают что хотят, у них нет противоядия от собственных ядов… Века показали, что доверять Орден может только себе — хотя время от времени мы позволяем нынчелам, этим большим и глупым детям, поиграть в те или иные игрушки, следим, может, что и выйдет полезное…
Однако главная проблема самого Ордена — вы удивлены, что у Ордена есть проблемы или что я говорю об этом вам, несмышлёнышам? — так вот, главная проблема самого Ордена в том, что он не одна железная рука, а равнодействующая тысяч воль, каждая из которых руководствуется множеством принципов, желаний, привязанностей, маний и фобий, как говорили древние. Как заставить их — нет, нас с вами! — стать воплощением единой Силы и Воли, НЕ превращая в раба, НЕ превращая в бездумную машину — словно в некоторых древних фильмах, которые вам тайком дают старшекурсники и которые вы прячете под подушками!
Опять удивлены? Да ведь Орден знает: никакие запреты не способны удержать юное любопытство, никакой обман не дает гарантии СОЗНАТЕЛЬНОГО И ДОБРОВОЛЬНОГО ПОВИНОВЕНИЯ МИССИИ! Вот почему, дорогие мои, Орден не скрывает от своих воинов — настоящих и будущих — ни своих методов, ни своих проблем. В нашем лице — лице ваших преподавателей — он ждёт, когда вы созреете для серьёзных вопросов и зададите их ему! И он всегда дает на них ответ — твёрдый, честный и обстоятельный.
Ваш вопрос — почему казнь публична? Но у этого вопроса есть подоплёка — зачем вообще казнить, разве нельзя по-другому? Вижу, некоторые из вас согласно кивают головами… Меня тоже это мучило… У прачелов — представьте себе, у этих самоуничтоженцев! — когда-то, в незапамятные времена, была идея абсолютной ценности человеческой жизни, согласно которой тот, кто казнит даже закоренелого преступника, даже убийцу-педофила — сам преступник… Действительно, для любого нормального человека его жизнь и жизнь его близких — самая дорогая святыня, но эта абсолютная ценность приобретает совершенно противоположный смысл в зависимости от того, с какой стороны — жертвы, преступника, их близких, соседей, прокурора, адвоката, посторонних, общественной морали — она применяется! И тогда, возникнув из кровавого мрака истории как последняя надежда человечества, Орден возвещает: мы не решаем неразрешимых вопросов, чья истина абсолютней — того или иного индивида или общества, государства… Пусть об этом до хрипоты спорят прошляки на форумах! Мы просто выполняем самую древнюю и необходимую работу — работу воина-защитника, работу лекаря… А лекарь, увидев нарыв,
