Авария - [126]
— Вот. — Она ткнула пальчиком в деревянные планки кроватки. Ей не хотелось спать. Она боялась уснуть.
— Спать, спать… — проговорил Камил и не выдержал.
Опуститься на все четыре лапы перед твоей зарешеченной кельей. Это твой папа, Дитунка, твой папа, слабак, эгоист, трус… Неужели когда-нибудь забудется сегодняшнее странное утро?
Она непонимающе глядела на него и наконец заулыбалась, будто решив, что все это только игра.
— Дитунка…
Она просунула через планки ручонку и погладила его по мокрым щекам.
— Мой… папа, — успокаивая, проговорила она.
Вот это счастье, пронеслось у него в голове. Это счастье, и оно должно быть такое простенькое. Папа. Мой папа…
Позади он услышал шелест отбрасываемого одеяла, но не оглянулся. Не из-за слез, их он не стыдился. Он боялся растерять эти мгновения счастья.
II
Наверное, за всю свою жизнь я не плакала столько, сколько в последний год замужества, подумалось Здене, когда Камил яростно хлопнул дверью и исчез из квартиры. С этим надо кончать, решила она. Кончать бесповоротно.
Войдя в кухню, она поставила на плиту кастрюльку с ужином для Диты и, задумавшись, ополоснула обе чашечки из-под кофе… Конечно, я могла чего-нибудь приготовить… Но чего он как с цепи сорвался? По какому праву? После того что произошло, он не имел на это никакого права. Если не вернется, я газа не напущу и травиться не стану.
Она открыла в ванной воду, принесла из гостиной махровое полотенце и вещи, необходимые для купания Диты, постелила в спальне постели и, вдруг почувствовав себя страшно одинокой в огромной квартире, упала на колени перед кроваткой Диты.
— Вот и убежал от нас папа, Дитунка, — со вздохом проговорила она, схватила за плечи и заглянула в довольное лицо ничего не подозревающего ребенка.
— Папа? — повторила Дитунка.
— Убежал. Как мальчишка.
Непостижимо, как могут походить друг на друга два человека. Ни у нас в семье, ни у Цоуфалов никто такого сходства не унаследовал. Если Камил не вернется, это личико останется вечным укором и свидетельством непродуманности лечебного эксперимента Цоуфаловой-Разловой.
После купания и ужина Дита быстро уснула. Здена сняла с балкона белье, тщательно перегладила, положила в шкаф и с опаской поглядела на часы. Только восемь, и дел — никаких…
Зазвенел звонок. Как электрический разряд, мозг пронзила обнадеживающая мысль, что это, наверное, вернулся Камил, уже успокоившийся, пристыженный и раскаявшийся; Здена подбежала к дверям, его робинзонада с Региной вдруг представилась ей вымышленной и неправдоподобной — чего он там не видел, все равно ведь эта баба носит брюки только затем, чтобы скрыть прожилки больных вен, — но уже в прихожей разочарованно остановилась. Напрасная тревога. Камил не стал бы звонить.
Марцела ворвалась в квартиру, как полая вода.
— Говорит, что это неправда…
Марцела замахала руками.
— Ну как? — нетерпеливо расспрашивала она.
— Но ты, надеюсь, не поверила… Все они так говорят. Засранцы. У всех у них на языке всякие слова насчет взаимного доверия, а как начнет свербеть передок, так забывают про клятвы, как про смерть.
Здена нахмурилась. Грубый, как у торговки, голос Марцелы возмутил ее. На все про все у нее один взгляд и один рецепт. То и другое одинаково грубо и довольно примитивно. Если бы только она знала, как им было хорошо вместе…
— Я сказала, что я не верю, — добавила она неохотно.
— И что? — выспрашивала Марцела.
— Потом показала ему на дверь. Мы поссорились. Раньше мы никогда не ссорились. Ну, а потом он ушел, — продолжала Здена, испытывая небывалую муку.
— Ушел… Хлопнул дверью так, что задребезжали окна у нас в кухне. Все они одинаковы. Когда нечего сказать, швыряют все что ни попадя. Юбочники… — брезгливо произнесла Марцела и кивнула на дверь спальни. — Девочка уже спит?
— С семи часов.
— Просыпается ночью?
— В одиннадцать высаживаю ее на горшочек.
— Так приходи, поболтаем. Соберутся девчата с верхних этажей. Ярда снова займется своими самолетиками, — она выразительно постучала себя по лбу, — в телевизоре сегодня какая-то оперетта, неинтересно, но не ложиться же в девять спать. Обязательно приходи, у нас и бутылочка припасена.
Здена неуверенно пожала плечами.
— У меня еще дела есть, ну, а если управлюсь, загляну на минутку…
Наконец Марцела ушла. Ее чрезмерное любопытство начинало раздражать Здену. Не нужно было так глупо признаваться ей во всем, подумала она, поколебалась, не принять ли все-таки приглашение соседки, но потом решила, что лучше никуда не ходить. Треплушка Марцела, конечно, все в соответствующих красках и с соответствующими пояснениями передаст соседкам, а жалостью, сочувствием и добрыми советами Здена сыта по горло. Несчастненькой Золушкой я сидеть там не стану, подумала она, лучше уж в одиночестве грызть ногти.
Она сварила себе кофе, поколебавшись, вынула из шкафа роман «Жизнь взаймы» и села в кресло. Клерфейт и Лилиан. Драма любви и смерти на двухстах пятидесяти страницах тоненькой книжицы. Чуть ли не в третий раз читаемая история и по-прежнему захватывающая и трогательная. Муж, жена и любовь. Единая суть и плоть, что выдерживает многие испытания. И Камил теперь отчаянным дриблингом бежит от самого себя… Здена отложила книгу и нерешительно набрала номер.
Главная героиня романа ожидает утверждения в новой высокой должности – председателя областного комитета по образованию. Вполне предсказуемо её пытаются шантажировать. Когда Алла узнаёт, что полузабытый пикантный эпизод из давнего прошлого грозит крахом её карьеры, она решается открыть любимому мужчине секрет, подвергающий риску их отношения. Терзаясь сомнениями и муками ревности, Александр всё же спешит ей на помощь, ещё не зная, к чему это приведёт. Проза Вениамина Агеева – для тех, кто любит погружаться в исследование природы чувств и событий.
Героиня романа мечтала в детстве о профессии «распутницы узлов». Повзрослев, она стала писательницей, альтер эго автора, и её творческий метод – запутать читателя в петли новаторского стиля, ведущего в лабиринты смыслов и позволяющие читателю самостоятельно и подсознательно обежать все речевые ходы. Очень скоро замечаешь, что этот сбивчивый клубок эпизодов, мыслей и чувств, в котором дочь своей матери через запятую превращается в мать своего сына, полуостров Крым своими очертаниями налагается на Швейцарию, ласкаясь с нею кончиками мысов, а политические превращения оборачиваются в блюда воображаемого ресторана Russkost, – самый адекватный способ рассказать о севастопольском детстве нынешней сотрудницы Цюрихского университета. В десять лет – в 90-е годы – родители увезли её в Германию из Крыма, где стало невыносимо тяжело, но увезли из счастливого дворового детства, тоска по которому не проходит. Татьяна Хофман не называет предмет напрямую, а проводит несколько касательных к невидимой окружности.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В своём произведении автор исследует экономические, политические, религиозные и философские предпосылки, предшествующие Чернобыльской катастрофе и описывает самые суровые дни ликвидации её последствий. Автор утверждает, что именно взрыв на Чернобыльской АЭС потряс до основания некогда могучую империю и тем привёл к её разрушению. В романе описывается психология простых людей, которые ценою своих жизней отстояли жизнь на нашей планете. В своих исследованиях автору удалось заглянуть за границы жизни и разума, и он с присущим ему чувством юмора пишет о действительно ужаснейших вещах.
В своей чердачной студии в Пензансе умирает больная маниакальной депрессией художница Рэйчел Келли. После смерти, вместе с ее гениальными картинами, остается ее темное прошлое, которое хранит секреты, на разгадку которых потребуются месяцы. Вся семья собирается вместе и каждый ищет ответы, размышляют о жизни, сформированной загадочной Рэйчел — как творца, жены и матери — и о неоднозначном наследии, которое она оставляет им, о таланте, мучениях и любви. Каждая глава начинается с заметок из воображаемой посмертной выставки работ Рэйчел.
Шестой ангел приходит к тем, кто нуждается в поддержке. И не просто учит, а иногда и заставляет их жить правильно. Чтобы они стали счастливыми. С виду он обычный человек, со своими недостатками и привычками. Но это только внешний вид…