Авантюристы - [37]
За чаем с пирогами Нарышкин уже не был столь рассеян. Нехлюдов, угадав желание гостя, водрузил на стол толстопузый запотевший графинчик. Сергей охотно, хотя и довольно сумбурно, рассказывал о своей службе на Кавказе, избегая, впрочем, батальных и кровопролитных сцен, дабы не испугать не притронувшуюся к булочкам, но зато пожиравшую его глазами Катерину. Он старался романтически описывать горные красоты и типы местных жителей.
В частности, поведал историю о том, как однажды ранил в бою чеченца, взял его в плен, а затем долго ухаживал за ним, вылечил и отпустил обратно в горы… Правда, в своем повествовании он не упомянул, что Аслан, — так звали горца, впоследствии не перестал при удобном случае резать головы русским солдатам, и в конце концов, Нарышкину сообщили, что его воинственного кунака снял из винтовки поручик Леденев в деле при рубке леса.
Настроившись на лирический лад, чему немало способствовала прозрачная жидкость, таящаяся в графинчике, Нарышкин разошелся и даже с воодушевлением прочел стихи «одного неплохого, но мало известного поэта»:
Во время декламации Нарышкин не единожды ловил на себе взгляды Катерины, которые расценил как пылкие, и ему вдруг стало понятно, что, хотя еще ничего не решилось, все между ними уже решено.
— Это стихи того самого поручика? — тихо спросила Катерина.
— Нет, — смутился Нарышкин, — не того самого… То есть тоже поручика, но не того. Этот поручик тоже писал стихи, ну, может быть, не такие хорошие стихи, как тот, но все же… — Сергей чувствовал, как мучительно краснеет.
— Душно здесь как-то. Я, пожалуй, выйду. Простите, — он почти выскочил на крыльцо, подставил разгоряченное лицо прохладному вечернему ветерку.
— Она будет моей! — сказал себе Нарышкин. — Будет, черт возьми!
Некстати вспомнилась фраза из купленной в Москве книги про пиратов, которую Сергей полистал-таки дорогой:
«…. Утащив зверя под воду, крокодилы оставляют его там дня на три-четыре, пока мясо не протухнет. До этого к добыче они не притрагиваются, даже не кусают свою жертву…»
«Никуда ты от меня не денешься!», — подумал «Гроза морей» и, расплывшись в улыбке, схватил себя за вихры.
Глава восьмая
В ГОСТЯХ ХОРОШО, А ДОМА ЛУЧШЕ
«Пойдемте же мои осматривать поля!»
И преданность крестьян сей речью воспаляя,
Пошел он с ними купно.
«Что ж здесь мое?» — Да все, — ответил голова,
— Вот Тимофеева трава…
«Мошенник! — тот вскричал, — ты поступил преступно!»
(Козьма Прутков)
Утром до завтрака Сергей, втягивая расширенными ноздрям приятные ароматы готовящихся блюд, доносившиеся с кухни, вышел умываться в сад. Он позвал с собой Степана, и пока тот выливал кувшин за кувшином на обнаженный, могучий торс Нарышкина, между отфыркиваниями в двух словах обрисовал компаньону давешнюю историю с валуном.
— Не мог ли это быть кто-нибудь из твоих прошлых знакомцев, а, Степа?
— Ваша правда, сударь. По всему видать, выследили они нас. Ехать нам надо, Сергей Валерьяныч, в усадьбу Вашу ехать да поскорее. Боюсь я, кабы они раньше нашего до поклажи не добрались.
— Да кто они-то?
— А черт их знает. Лихие люди, одно слово. Поспешать нам надобно. Ведь клад-то он, почитай, в двух шагах. Поедемте, сударь. Сейчас поедемте, а? — Степан с мольбой заглянул в глаза молодого барина.
— Экий ты чудной, Степа, право слово. Всего-то ты боишься. Да коли он там до сих пор лежал, то кто ж его сейчас тронет?
— Поедемте! — Степан продолжал упрашивать.
— Нет, до завтрака это никак невозможно, — Сергей принюхался.
Со стороны кухни продолжал плыть невыносимо вкусный аромат.
— Бараньи котлеты, — отметил про себя Сергей, — куропатка тушеная, пожалуй, в сметане, а вот и осетринкой потянуло.
— Поедемте, сударь, бричка уже готова, — теребил Степан.
— Да что ты пристал, как банный лист, — разозлился Нарышкин. — Сказано тебе, не поеду сейчас и точка. Я Алексею Петровичу обещал погостить. Побудем денек и тронемся.
Степан в отчаянии махнул рукой и со скорбной гримасой на лице удалился.
Наконец в одиннадцатом часу сели завтракать. Потекла неспешная беседа, под разговор потекли наливки, настойки и плодовые домашние вина, до коих хозяин, как выяснилось, был большой охотник. Некоторая скупость напитков вчерашнего дня была с лихвой возмещена. Дворовые девки — Стешка с Парашкой — не успевали подавать на стол холодные, извлеченные из погреба золотистые, янтарные, пахнущие антоновкой графины.
Откупоривались запотевшие бутыли с рубиновой тягучей смородиновой наливкой, ароматной рябиновой настойкой. Неспешно выплывали на свет божий клюквенный квас и обарный медок.
Единственный глаз Нарышкина наливался слезой. Сергею начинало казаться, что комнату вокруг него до самых гардин окутывает липкий туман, из которого выплывает такая же липкая воркотня Алексея Петровича.
Интербеллум – это период с 1918 по 1939 годы, когда человечество, выйдя из одной глобальной бойни, не просто не учло ошибок прошлого, но приложило максимум усилий, для того, чтобы войти во вторую, еще более масштабную и страшную войну. Эта книга рассказывает о том, как самые разные страны, и даже целые континенты неотвратимо катились к величайшей катастрофе XX века. О том, как амбиции, жажда экспансии, желание сделать лучше и гордыня, граничащая с откровенной глупостью, привели к жуткой всемирной катастрофе.
Земля Южной Африки щедро полита кровью – здесь столкнулись интересы тех, кто родился африканцем, и тех, кто пришел с другого континента, чтобы сделать эти территории своей собственностью. Белые переселенцы – буры – успешно сражаются с восставшими зулусами, но позднее унизительное поражение ожидает и самих колонистов. В это жестокое время выпало родиться братьям Шону и Гаррику Кортни. Один стремится к богатству, готовый добыть его любой ценой, другой – к мирной оседлой жизни на своей ферме. Обоим не занимать силы духа, недаром девиз доблестных предков Кортни гласит: «Я выдержу».
Профессор Фордхэмского университета Оскар Халецки на страницах своей книги прослеживает историю народов Центральной и Восточной Европы с древних времен до середины ХХ века. Автор освещает процессы формирования национальной идентичности и станов ления государств славян, народов Балтии, Подунавья и Балкан. Размышляя об истоках геополитических конфликтов и культурной общности народов, населяющих ключевой регион в самом сердце Европы, историк делает вывод, что свобода и независимость каждого народа необходима для стабильного баланса сил на континенте и развития цивилизации в целом.
Древние времена Карелии и Суоми. Здесь быль переплетается с небылью, владения людей соседствуют с владениями богов и духов. Здесь чародеи и прорицатели живут среди простого люда, взирает с небес Громовержец Укко, грозит вечной ночью Хозяин Зимы. Где-то на просторах от Ингрии до Лапландии вращается Пёстрая крышка – таинственное Сампо, источник счастья и богатства своих обладателей. Здесь создали легенды «Калевалы» – или, может быть, сложили в руны отголоски былого? Главный герой – карельский сказитель Антеро – вместе со своим племянником Тойво отправляется в путь, чтобы разгадать загадку Сампо.
Действие этого увлекательного исторического романа происходит во Франции времён правления Людовика ХIV. Страна охвачена эпидемией отравительства, которая проникла на самые верхние этажи власти. В преступлениях оказываются замешанными и королевские фрейлины. Их кавалерам приходится предпринять самостоятельное расследование, чтобы отстоять честь и достоинство своих возлюбленных и не допустить их гибели. Однако против юных красавиц ополчились совсем нешуточные силы, противостоять которым в одиночку невозможно.
Лорд Пальмур, аристократ-востоковед и по совместительству агент британской разведки, становится первым европейцем, проникшим в таинственный Кафиристан — горную страну, созданную потомками древних бактриан. В небольшом и не переиздававшемся с 1928 г. романе советского писателя и дипломата Н. Равича экзотика, эротика и фантастический вымысел сочетаются с «Большой игрой» в Центральной Азии и описаниями войны в Бухаре.