Авантюрист - [38]

— А какие мечты?

— О, мы многое собирались сделать. Вот, например, мы планировали после войны вместе построить в поместье птицеферму. Пол считал, что она быстро окупится, если оснастить ее современным оборудованием. Я кое-что смыслю в управлении — научился этому за границей. Вот мы и думали объединить свои усилия и посмотреть, на что мы способны.

— Вы хотите сказать, что намеревались стать партнерами?

— Ну, можно сказать и так. Пол обычно говорил: «Мы с тобой, Уиндхэм, заткнем за пояс всех спецов!»

— Он всегда был полон энтузиазма, — тихо произнесла мать Пола.

— Боюсь, наши с ним отношения нельзя было бы назвать партнерскими, — продолжал Фрэнк. — У меня нет капитала, но Пол утверждал, что у него хватит денег. Предполагалось, что я буду управляющим и займусь сбытом продукции. По нашим расчетам выходило: если мы вложим пятьсот фунтов, то первый доход получим через два года — во всяком случае, Пол был уверен в этом.

— Пол всегда был во всем уверен, — еле слышно прошептала старушка. — Он был уверен, что вернется домой.

— Верно, — согласился Фрэнк. — Он ни на секунду не допускал, что погибнет. У него не возникало ни малейшего сомнения в том, что он вернется с войны. Он готовился во всеоружии встретить будущее.

— А где вы планировали разместить ферму?

— Недалеко отсюда, конечно, — воскликнул Фрэнк. — Это подразумевалось само собой, миссис Ноуэлс. Вряд ли у Пола было желание расставаться с вами!

— О, капитан Уод, ваш рассказ сделал меня счастливой, — со слезами на глазах проговорила госпожа Ноуэлс. — Видите ли, вся моя жизнь была сосредоточена на Поле. Он был совсем маленьким, когда умер его отец. Мы с ним были большими друзьями, мы много значили друг для друга. После первого дня в школе он сказал мне: «Я не против того, чтобы ходить в школу, мама, просто я не хочу оставлять тебя одну». — Ее голос дрогнул. — Никак не могу поверить, что больше никогда не увижу его. Он был всем для меня, всем!

Наступило тягостное молчание. Госпожа Ноуэлс вытерла слезы и сдвинула черную фетровую шляпку так, чтобы ее поля закрывали лицо.

— Встреча с вами, капитан Уод, принесла мне много радости, — справившись с собой, сказала старушка. — Вы поступили очень великодушно, посетив меня. Командир Пола написал мне замечательное письмо, но оно подействовало на меня не так, как встреча с близким другом моего сына. Я благодарна вам за столь подробный рассказ о его повседневной жизни. Теперь мне есть над чем подумать.

— Очень рад, — пробормотал Фрэнк.

— Я хочу вам сказать кое-что, но вы не должны сердиться на меня или обижаться. Эта птицеферма, которую вы с Полом собирались построить… вы позволите мне дать вам начальный капитал, чтобы вы самостоятельно открыли дело? Нет, нет, — торопливо добавила она, всплеснув руками. — Я не хочу, чтобы вы считали это подарком от меня, от женщины. Воспринимайте это как подарок от Пола. Он был бы рад этому. Теперь, когда его нет на свете, деньги ничего не значат для меня. Мне больше не на что тратить их.

— Вы чрезвычайно добры, — проговорил Фрэнк.

— Это малая компенсация за то, что вы сделали для моего сына. Для меня это будет памятником вашей дружбе с Полом. — Бледная, с дрожащими руками, она медленно встала. — Сегодня же вечером вышлю вам чек. До свидания, капитан Уод, благодарю вас от всего сердца.

Не сказав больше ни слова, она ушла. Фрэнк еще долго смотрел ей вслед. Его лицо ничего не выражало.

Четверть часа спустя дверь гостиной распахнулась, и на пороге появился Герберт Мур.

— Ну? — произнес он.

— Ради Бога, дай мне чего-нибудь выпить! — взмолился Фрэнк.

Герберт приблизился к буфету, плеснул в стакан виски и подал его Фрэнку. Дождавшись, когда тот выпил залпом почти полстакана, он вновь повторил свой вопрос:

— Ну?

— Мне противно это! — вспылил Фрэнк. — Это подло. Это грязная идея.

— Но зато прибыльная, не так ли? — отпарировал Герберт.

— Сегодня вечером она вышлет чек на пятьсот фунтов, — бросил Фрэнк.

— Старик, ты гений!

— Я свинья, и тебе это известно.

— Но нам же это не впервой, — попытался успокоить его Герберт. — Мы же делаем их счастливыми. Ты знаешь женщин: им нравятся всякие мелочи, подробности, обрывки разговоров с их сыновьями. И чем банальнее, тем лучше. И все они четко соблюдают последовательность: ты даешь им капельку счастья, а они тебе — чек на кругленькую сумму. Кому от этого плохо? Естественно, не тем ребятам, которые покоятся в земле. Деньги для них уже ничто.

— Они с такой готовностью верят мне! Если бы мне требовалось больше усилий, чтобы вытянуть из них эти деньги, я бы так не переживал.

— О, ты слишком сентиментален, — ухмыльнулся Герберт Мур. — Выпей еще и забудь о ней.

Он прекрасно знал, в каком настроении пребывает Фрэнк. Ему с трудом удалось уговорить его сыграть роль в этом спектакле, все детали которого были тщательно отработаны. И это удивило Мура. В былые времена Фрэнк Суинтон всегда первым хватался за возможность получить «легкие деньги», утверждая при этом, что сентиментальность — непозволительная роскошь для бедняка.

Должность, которую Герберт занимал в военном министерстве, позволяла ему выяснять много подробностей о родственниках погибших. Он выбирал лишь тех матерей, которые потеряли единственного ребенка в семье, и наводил справки об их финансовом положении.