Авантюра в двух действиях. Акт 2 - [16]

Хранитель тоже приземлился, но остался драконом.

— Тебе нравится возвышаться надо мной? — резковато спросил его Иватарн, раздражённо изогнув бровь. Сообщение от Шульги испортило ему полётное настроение. Как и то, что наг улетел так неожиданно.

— Нет, я… — Саартан стушевался. — Не привык ещё прыгать туда-сюда…

— Всё в твоей голове, друг мой, — Иватарн смягчился. — Это как с твоей шпагой. Стоит только правильно представить её, и она появится у тебя в руке. Постарайся вспомнить, как обратился в первый раз.

Хранитель хотел подумать о волке, ведь именно Файлэнг был тогда рядом, но в мыслях возник образ шпаги. Такой лёгкой, такой опасной. Теплеющий в момент опасности эфес, подрагивающее лезвие… Рукоять удобно лежит в ладони — шпага готова рубить и колоть, только дай волю.

— Так-то лучше, — услышал Саартан голос куратора.

Он стоял перед Иватарном человеком. Причём на нём снова было алое одеяние с плащом и тиарой. В руках он сжимал свою шпагу. Саартан растерянно осмотрел себя, а Иватарн рассмеялся.

— Надо бы поучить тебя менять одежду, — сквозь смех проговорил он. — А то слишком уж видок у тебя… королевский. Отлично, с этим разобрались. Теперь убери своё оружие. О, нет, не так, — куратор жестом остановил Хранителя, когда тот попытался засунуть шпагу в петлю на поясе. — Убери совсем. Это же внутреннее оружие, часть тебя. Смотри.

Иватарн выбросил вперёд руку, и Саартан глазом моргнуть не успел, как в кулаке куратора раскрылся лук. Почти в человеческий рост, изогнутый простой дугой, из позолоченного дерева, с костяными насадками на плечах. Иватарн тряхнул рукой, и разжал пустую ладонь.

— Ого… — с завистью вздохнул Хранитель.

— Ты научишься. Повторяю — всё у тебя в голове. Твоё мышление должно быть гибким, как этот лук, — Иватарн снова вскинул руку с появившимся оружием. — И таким же прочным, чтобы держать удар. Запомни, иногда, чтобы не сломать лук, нужно после выстрела сразу же натянуть тетиву снова, гася силу отдачи. Это хороший психологический приём. Может тебе пригодиться.

Куратор улыбнулся, а Хранитель насупился.

— Вот сам бы и занимался этой вашей пленницей… — пробубнил Саартан.

— Мы с Котом пытались три года, у нас ничего не вышло.

«Три года! Так всё-таки тысяча дней! А я уж испугался…», — подумал Саартан и вслух спросил:

— А с чего вы взяли, что раз не справились вы, то справлюсь я?

— Ни с чего. В этом-то и дело. Но мы хотели, а ты должен. Разница в мотивации.

Убрать оружие совсем Саартану так и не удалось. Рука ни в какую не желала расставаться с эфесом шпаги, вселяющим уверенность и успокоение.

— Потренируешься в камере, — сказал ему Иватарн и добавил, заметив, как Хранитель сразу сник. — Я не буду тебя запирать. Ты сможешь свободно передвигаться в пределах поместья, но жить пока будешь там. Считай это своим рабочим местом.

Назад шли пешком через парк.

— Расскажи мне ещё про внутреннее оружие, — попросил Саартан. — Оно есть у каждого?

— У каждого, кто обладает разумом, — кивнул Иватарн. — Оружие само по себе — разумное существо. Если ты думаешь, что его делают люди, ты глубоко ошибаешься. Оно само создаёт себя. Недаром у кого-то лучше всего получаются мечи, а у кого-то секиры и топоры — это всё отголоски внутреннего оружия, которое ещё называют духовным. Кузнецы всегда считались Мастерами, людьми силы, колдунами. Даже самые плохие из них. Оружие — часть всеохватывающей энергии мира, как ты или я. Это организм с тонкой духовной составляющей, близкий, наверное, вампирам. Оно тоже питается кровью… Точнее, эманацией смерти. Оно сливается с душой человека, становится его сутью и принимает ту форму, в которую человек способен его облечь. Человек кормит оружие, а оно его защищает.

— Как симбиот? — вспомнил Саартан подходящее слово.

— Вроде того.

— То есть получается, что я — шпага? Как ты — лук, а Мих — кинжал?

— Да. Со всей спецификой использования оружия по назначению в твоём характере.

— Кинжал — оружие предателей…

— Да что ты? — Иватарн даже остановился от возмущения. — А то, что кинжал — верный помощник шпаге, ты забыл? Да, он маленький и порой незаметный, им удобно бить в спину. Но о самом кинжале это ничего не говорит.

Саартан уже было расстроившийся за Михея, успокоился. Огляделся. Тропинка, по которой они шли через парк, виляла между высокими гладкоствольными деревьями и разросшимися настоящей живой изгородью колючими кустами с ярко красными ягодами на них. За кустами Хранитель заметил несколько возвышенностей правильной прямоугольной формы. Пригляделся. Из-под покрывающего поляну ковра плюща проглядывал белый камень.

— Что это? — спросил он у куратора.

— Памятник, — ответил Иватарн. — Мы на кладбище.

— На кладбище? И кто тут похоронен?

— Никто. Эти плиты поставил Фаарха как дань уважения своим ушедшим друзьям, которых он пережил. Да и некоторым врагам. Их тут много. Целый сад памяти… Поместье когда-то принадлежало Шульге. Он подарил мне его как знак… кхм… симпатии. Я уже многое здесь переделал, но это место всегда останется нетронутым.

— Фаарха — бессмертный?

— Это спорный вопрос. У нагов своё колесо перевоплощений. Но живёт он уже очень долго.