АУЕ: криминализация молодежи и моральная паника - [42]
Проблема процитированной статьи в том, что «АУЕ субкультура», как она описана авторами, ничем не отличается от уличных сообществ казанского типа. Описана уже известная этнографическая реальность, но она названа по-другому, с употреблением аббревиатуры АУЕ. Примечательно, что ни в одной из приведенных цитат информантов про АУЕ не говорится, речь идет только про «улицы» — это местный синоним слова «группировка»[244].
В описании группировок Татарстана наблюдается двойственность: с одной стороны, журналисты по отношению к ним активно употребляют слово АУЕ[245]; иногда это делают сотрудники правоохранительных органов[246]; с другой стороны, в одной из публикаций встречается оговорка, что местные силовики «термин АУЕ (…) лишний раз стараются не употреблять»[247], предпочитая называть криминальные сообщества «деструктивными группировками»; видимо, это обусловлено местной спецификой, о которой здесь и идет речь.
Рассматривая современную ситуацию с «движением АУЕ» в Казани, нужно отметить, что информанты Иванова и Козлова отделяют «школьную молодежь, которая начиталась про „А. У. Е.“ в Интернете и насмотрелась сериалов, от „настоящей Улицы“»[248]. То есть интерес к внешним проявлениям «движения АУЕ» не воспринимается настоящими «пацанами с улицы» как признак, повышающий статус молодого человека «на улице». Примерно о том же говорил процитированный выше информант 1978 г. р., рассуждая о деградации моральных принципов современных группировщиков; он отнес к негативным тенденциям показную браваду, связанную с АУЕ: «Та же молодежь сейчас, которая кричит: „АУЕ!“ — это глупость вообще, что они знают про это? Посиди хотя бы, или друзья у тебя [пусть посидят]. Или друг вышел, он напел; все, пальцы веером, они пошли всех громить, — это тоже неприемлемо. [Д. Г.: Действительно ли сейчас сильно представлено АУЕ? Действительно ли многие себя так ведут?] Нет, не многие; просто это молодежное, как напьются этого дешевого пива, ходят [кидают] свои понты корявые — сам ничего не значит, ничего не видел в жизни, а уже ходит кричит: „АУЕ!“, это смешно, я считаю, глупо. Все равно на улицах это особо не распространяется, не приветствуется. [Те, кто кричит „АУЕ!“, не приветствуются?] Нет, чё ты можешь знать об этом? И то их че-то даже не тормозят, сейчас, может, начнется, потому что уж слишком много молодежи начали свое движение».
Можно сказать, что уличные группировки казанского типа, существующие в настоящее время, несомненно, связаны с криминалом: их участники могут заниматься преступной деятельностью, профессиональная преступность, в том числе «воры», могут проявлять к ним интерес и влиять на них. Но такого рода сообщества нельзя отождествлять с гипотетическим «движением АУЕ»: их система ценностей, моральный кодекс, нормативные жизненные стратегии и другие параметры значительно отличаются от декларируемых «воровскими понятиями». Конечно, «улицы» различаются, влияние профессионального криминала и тюремно-уголовной среды на них может быть не одинаковым, возможно существование конкретных сообществ, плотно встроенных в воровскую среду. Но поспособствует ли фиксация на «движении АУЕ» борьбе с преступной деятельностью группировок? Группировки — это особый социальный институт, и внимание к частным внешним проявлениям, которыми и характеризуется «движение АУЕ», затруднит их понимание и работу с ними. При фиксации на АУЕ в зону внимания прежде всего попадут маргинальные участники группировок, легкомысленная молодежь, склонная к эпатажу.
VI.4. Школа
В алармистских публикациях о распространении «движения АУЕ» постоянно делается упор на то, что эта «криминальная субкультура» пускает корни не только в неблагополучных регионах, но и в обычных школах, среди благовоспитанных и законопослушных детей. Какие же элементы «ауешной» деятельности указывают журналисты и чиновники, рассуждающие на эту тему?
1. Выкрики, приветствия, содержащие слово АУЕ. Многие упоминают о том, что восклицание «АУЕ!» часто используется подростками, оно может сопровождаться ответным высказыванием: «Жизнь ворам!» Возможны вариации, например: «Фарту масти АУЕ». «„Что такое АУЕ?“ — (…) „Вот, крик, одобрение, кричалка“»[249]. «У нас в школе старшеклассники скандируют „АУЕ, АУЕ“, — рассказал (…) семиклассник одной из владикавказских СОШ. — Прямо перед Новым годом [2018 год. — Д. Г.] к нам во двор студенты заходили и кричали так. Наши, видимо, услышали»[250].
Слово или основанные на нем выражения используются как коммуникативный акт — приветствие, приветствие с ответом. Употребление слова в разговоре позволяет придать высказываниям дополнительные смыслы. Возможно и коллективное скандирование как своеобразный перформанс. Например, в Сети есть видео, на котором про АУЕ кричит целый класс[251]. Несомненно, в подавляющем большинстве случаев все эти действия имеют шуточный характер и не связаны с каким-то реальным участием в криминальной деятельности: «Фарту масти АУЕ! Все так говорят. Нет, даже орут. И я ору. Это тренд»[252].
Выкрик может использоваться как выражение угрозы (например, молодые люди прыгают с моста и кричат в адрес полицейского катера, с которого им делают замечания
1990 год. Из газеты: необходимо «…представить на всенародное обсуждение не отдельные элементы и детали, а весь проект нового общества в целом, своего рода конечную модель преобразований. Должна же быть одна, объединяющая всех идея, осознанная всеми цель, общенациональная программа». – Эти темы обсуждает автор в своем философском трактате «Куда идти Цивилизации».
Что же такое жизнь? Кто же такой «Дед с сигарой»? Сколько же граней имеет то или иное? Зачем нужен человек, и какие же ошибки ему нужно совершить, чтобы познать всё наземное? Сколько человеку нужно думать и задумываться, чтобы превратиться в стихию и материю? И самое главное: Зачем всё это нужно?
Украинский национализм имеет достаточно продолжительную историю, начавшуюся задолго до распада СССР и, тем более, задолго до Евромайдана. Однако именно после националистического переворота в Киеве, когда крайне правые украинские националисты пришли к власти и развязали войну против собственного народа, фашистская сущность этих сил проявилась во всей полноте. Нашим современникам, уже подзабывшим историю украинских пособников гитлеровской Германии, сжигавших Хатынь и заваливших трупами женщин и детей многочисленные «бабьи яры», напомнили о ней добровольческие батальоны украинских фашистов.
Память о преступлениях, в которых виноваты не внешние силы, а твое собственное государство, вовсе не случайно принято именовать «трудным прошлым». Признавать собственную ответственность, не перекладывая ее на внешних или внутренних врагов, время и обстоятельства, — невероятно трудно и психологически, и политически, и юридически. Только на первый взгляд кажется, что примеров такого добровольного переосмысления много, а Россия — единственная в своем роде страна, которая никак не может справиться со своим прошлым.
В центре эстонского курортного города Пярну на гранитном постаменте установлен бронзовый барельеф с изображением солдата в форме эстонского легиона СС с автоматом, ствол которого направлен на восток. На постаменте надпись: «Всем эстонским воинам, павшим во 2-й Освободительной войне за Родину и свободную Европу в 1940–1945 годах». Это памятник эстонцам, воевавшим во Второй мировой войне на стороне нацистской Германии.
Правда всегда была, есть и будет первой жертвой любой войны. С момента начала военного конфликта на Донбассе западные масс-медиа начали выстраивать вокруг образа ополченцев самопровозглашенных республик галерею ложных обвинений. Жертвой информационной атаки закономерно стала и Россия. Для того, чтобы тени легли под нужным углом, потребовалось не просто притушить свет истины. Были необходимы удобный повод и жертвы, чья гибель вызвала бы резкий всплеск антироссийской истерии на Западе. Таким поводом стала гибель малайзийского Боинга в небе над Украиной.
Книга профессора Принстонского университета Стивена Коткина посвящена последним двум десятилетиям Советского Союза и первому десятилетию постсоветской России. Сконцентрировав внимание на политических элитах этих государств и на структурных трансформациях, вызвавших распад одного из них и возникновение другого, автор обращается к нескольким сюжетам. К возглавленному Горбачевым партийному поколению, сложившемуся под глубоким влиянием социалистического идеализма. К ожиданиям 285 миллионов людей, живших в пространстве реального социализма.
В своей новой книге известный немецкий историк, исследователь исторической памяти и мемориальной культуры Алейда Ассман ставит вопрос о распаде прошлого, настоящего и будущего и необходимости построения новой взаимосвязи между ними. Автор показывает, каким образом прошлое стало ключевым феноменом, характеризующим западное общество, и почему сегодня оказалось подорванным доверие к будущему. Собранные автором свидетельства из различных исторических эпох и областей культуры позволяют реконструировать время как сложный культурный феномен, требующий глубокого и всестороннего осмысления, выявить симптоматику кризиса модерна и спрогнозировать необходимые изменения в нашем отношении к будущему.
Новая книга известного филолога и историка, профессора Кембриджского университета Александра Эткинда рассказывает о том, как Российская Империя овладевала чужими территориями и осваивала собственные земли, колонизуя многие народы, включая и самих русских. Эткинд подробно говорит о границах применения западных понятий колониализма и ориентализма к русской культуре, о формировании языка самоколонизации у российских историков, о крепостном праве и крестьянской общине как колониальных институтах, о попытках литературы по-своему разрешить проблемы внутренней колонизации, поставленные российской историей.
Представленный в книге взгляд на «советского человека» позволяет увидеть за этой, казалось бы, пустой идеологической формулой множество конкретных дискурсивных практик и биографических стратегий, с помощью которых советские люди пытались наделить свою жизнь смыслом, соответствующим историческим императивам сталинской эпохи. Непосредственным предметом исследования является жанр дневника, позволивший превратить идеологические критерии времени в фактор психологического строительства собственной личности.