Аттические ночи. Книги I - X - [17]
О том, что слова Квадригария из третьей [книги] «Анналов» «ibi mille hominum occiditur» (там гибнет тысяча человек) сказаны не произвольно и не как поэтический оборот, но согласно точному и испытанному правилу науки грамматики [237]
(1) Квадригарий в третьей [книге] «Анналов» написал так: ibi occiditur mille hominum (там гибнет тысяча человек). [238] Он говорит occiditur (гибнет), а не occiduntur (гибнут). (2) Также Луцилий в третьей книге «Сатир»:
(3) Он говорит: mille est (тысяча есть), а не mille sunt (тысяча суть). (3) Варрон [240] в семнадцатой [241] [книге] «Человеческих дел»: «До рождения Ромула более тысячи ста лет (plus mille et centum annorum est)». [242] (4) Марк Катон в первой [книге] «Начал»: «Отсюда почти тысяча шагов (est ferme mille passuum)». [243] (5) Марк Цицерон в шестой [речи] «Против Антония»: «Так разве „срединный Янус“ (Janus medius) [244] находится в зависимости от Луция Антония? Кто некогда был найден на этом Янусе, чтобы внести Луцию Антонию [245] в расходную книгу тысячу сестерциев? (mille nummum expensum)». [246]
(6) В этих, [равно как] и во многих других [случаях] mille (тысяча) сказано в единственном числе; (7) и здесь нет уступки старине или же допущения ради соразмерности форм, как полагают некоторые, но так, кажется, требует правило. (8) Ведь mille ставится не вместо того, что по-гречески называется χίλιοι (тысяча), но вместо χιλιάς (тысяча) и как одна χιλιάς и две χιλιάδες, так и unum mille (одна тысяча) и duo milia (две тысячи) говорится согласно определенному и ясному правилу. [247] (9) Вот почему также обыкновенно правильно и достохвально говорят: «в казне есть тысяча денариев» (mille denarium in arce est) и «в войске есть тысяча всадников» (mille equitum in exercitu est). (10) Луцилий же, кроме того, что я поместил выше, также и в другом месте показывает это более явно;
(11) ведь в пятнадцатой книге он говорит так:
(12) так же в девятой книге:
(13) Milli passuum он сказал вместо mille passibus и uno milli (duo) nummum вместо unis mille nummis и ясно показал, что mille является существительным, употребляется в единственном числе, его множественное число — milia, и оно даже имеет форму отложительного падежа. [251] (14) И не следует искать других падежей, поскольку есть много других существительных, которые будут склоняться только в падежах единственного числа, и даже несколько таких, которые совсем не будут склоняться. [252] (15) Поэтому уже совершенно несомненно, что Марк Цицерон в речи, составленной в защиту Милона, сохранил такое написание: «Перед поместьем Клодия, в каковом благодаря чудовищно огромным подвалам легко помещалась тысяча крепких людей (mille hominum versabatur)», [253] а не versabantur (помещались), как передается в менее точных книгах, [254] ведь согласно одному правилу, следует говорить mille
Со сколь великим спокойствием духа переносил Сократ неукротимый нрав жены; и здесь же то. что Марк Варрон в одной из «Сатир» написал о долге супруга [256]
(1) Передают, что Ксантиппа, жена философа Сократа, была крайне своенравна и сварлива, и день и ночь исходила гневом и женскими досадами. (2) Алкивиад, [257] пораженный этой ее разнузданностью по отношению к мужу, спросил Сократа, каков же расчет, почему он не выгонит из дома столь злобную женщину. [258] (3) «Потому, — сказал Сократ, — что, когда я терплю ее такую дома, то привыкаю и упражняюсь, чтобы также и вне дома легче сносить несдержанность и несправедливость других».
(4) Другое такое изречение записал также Марк Варрон в менипповой сатире под названием «О долге супруга»: «Порок жены, — говорит он, — следует либо устранять, либо переносить. Тот, кто устраняет (tollit) порок, делает лучше жену, тот, кто переносит (fert), сам становится лучше». [259] (5) Эти слова Варрона tollere (уничтожать) и ferre (нести) сопоставлены весьма изящно, но tollere определенно сказано вместо corrigere (исправлять). (6) Также очевидно то, что, по мнению Варрона, порок жены [должен быть] таким, что если его нельзя исправить, то следует переносить; честный муж, разумеется, может его вынести — ведь пороки менее тяжки, чем преступления.
О том, что Марк Варрон в четырнадцатой книге «Божественных дел» упрекает своего учителя Луция Элия в ложной этимологии (ε̉τυμολογία); и о том, что тот же Варрон в той же книге дает неверную картину происхождения (έ̉τυμον) [слова] fur (вор)
(1) В четырнадцатой книге «Божественных дел» Марк Варрон утверждает, что Луций Элий, [260] ученейший в то время в государстве человек, ошибся в том, что старое греческое слово, переведенное на латинский язык, он, словно изначально образованное на латыни, объяснил по примеру латинских слов согласно неверному этимологическому правилу.
