Атолл - [26]

Но ничто не могло спасти шестилетнего Тавату и его младшую сестренку Реву. Думали даже, что погибнут от отравления их отец Техива и мать Роуи. Рыба апуреру, которую они — съели, до сих пор никому не причиняла вреда, по крайней мере та, что ловили у берега в районе пролива (именно там Техива поймал ее на удочку). Быть может, она приплыла из лагуны, и тогда меньше уверенности в том, что она съедобна. Однако апуреру обычно отличается неподвижностью. Тут трудно сказать что-либо определенное. Отныне никто не будет есть апуреру.

Темере часто удавалось помочь при подобных отравлениях, и он обучил многие семьи способу приготовления необходимых снадобий. Ведь именно в секторе больше всего опасность съесть ядовитую рыбу, а оттуда не побежишь к нему в деревню за помощью. Нужно разрыть землю у корней пиы[46], снять с нее несколько плодов и долго варить их в кокосовом молоке. Получится нечто вроде жирного отвара, который следует выпить, а затем съесть осевшее на дно сусло. Это действует как слабительное, яд изгоняется из желудка. Но, увы, яд апуреру был слишком сильным, и дети умерли. Что касается Техивы и Роуи, то они никогда уже не станут прежними.

Поистине тяжелое время! Темере только и делал, что ходил из одной хижины в другую. Тавита знал некоторые способы лечения, но его тоже свалила болезнь, и он сам нуждался в помощи Темере. Первый вероучитель харкал кровью. Тавите следовало пить лимонный сок, смешанный с морской водой, и для него старались сохранить плоды единственного на атолле лимонного дерева.

Один молодой человек, который уже несколько месяцев мучился животом, вдруг почувствовал, как что-то лопнуло у него внутри, поднялся жар, он начал — бредить, а наутро скончался. Один за другим погибли два новорожденных младенца. Перед смертью они начали задыхаться и посинели. Третьего ребенка удалось спасти, когда казалось, что спасенья уже нет. Кто мог сказать, почему этот выжил, а два других погибли? Всем троим давали отвар ина (морской еж с белыми иглами), свежее масло кокосового ореха и особым образом массировали им пупок. Некоторые считали, что дети задыхаются от того, что им неправильно перерезают пуповину. Но кто знает, как это делать иначе? Один мужчина упал с двумя мешками копры. Он поднялся без посторонней помощи, снова взвалил мешки на спину и пошел дальше. Но после этого живот его стал раздуваться, как рыбий пузырь. Пришлось ему каждый день делать массаж, чтобы вернуть кишки на место. А сколько бед обрушилось на рыбаков! Одного укусила за пятку мурена. Каждый день Темере прикладывал к большой страшной ране пластырь, приготовленный из четырех измельченных корней куста омау, но пострадавший еще много лет будет хромать.

Другой явился с прокушенной икрой. Ему было стыдно признаться, что его укусила акула-соня. И было чего стыдиться. Акула-соня! Но сколько он потерял крови, пока на рану был наложен пластырь из натертого проросшего кокосового ореха, смешанного со свежим маслом!

Третий был поражен шипом ската-хвостокола и жестоко мучился, так как в подобных случаях необходимо на месте и без того очень болезненного укола сделать глубокий надрез и промывать обнаженные ткани морской водой.

Что касается женщин, то о них лучше и не говорить! Одна украла лимоны у Тавиты и смешала их сок с кожурой зеленых ананасов, чтобы устроить себе выкидыш. Но она, видно, плохо поняла совет, который ей дала старуха: нужно было использовать для этой цели либо лимон, либо ананас, но никак не оба вместе! Можно было бы рассказать не одну историю в этом же роде.

Наконец время тяжких испытаний закончилось. Старики заметили, что события жизни развиваются циклами: хорошие периоды чередуются с плохими, подобно тому как лунные ночи сменяются безлунными. Разница в том, что лунный цикл короткий, в то время как цикл жизни, благодарение богу, гораздо длиннее!

Амбруаз торжествует

Кто был самым веселым человеком на Арутаки после того, как «Ваинианиоре» пристала к атоллу? Амбруаз! Зато те, кто уверял, что никогда не увидят ящиков и мешков, по ошибке отправленных на Апатаки, имели довольно жалкий вид!

Итак, ящики и мешки пришли в целости и сохранности, и председатель кооператива, Амбруаз, сиял от гордости, отдавая распоряжения молодым людям, которые переносили выгруженные на пристань товары. Теперь мишенью для насмешек стали в свою очередь прежние хулители Амбруаза.

На другой день вождь Фареуа созвал общее собрание, на котором разъяснил порядок деятельности, кооператива. Из-за недавнего траура во многих семействах тамаараа по случаю открытия кооператива сейчас устраиваться не будет. Его приурочат к первой годовщине кооператива. Первый счет открыл Фареуа. Это было просто: каждый мог брать из товаров и продуктов то, что ему было нужно, обязываясь отдать их стоимость копрой или раковинами. Сколько имен покупателей, столько страниц в большой книге, которую станет вести Амбруаз. Кто-нибудь захочет узнать, сколько он должен? В любое время Амбруаз подведет итог и сообщит ему. Что касается напитков, то их по-прежнему будет распределять совет кооператива. Это дело особое.

Одного молодого человека семнадцати или восемнадцати лет попросят помогать Амбруазу, а другим вменяется в обязанность принимать участие в разгрузке шхуны всякий раз, когда она будет приходить на Арутаки, а также грузить на судно копру, отправляемую в Папеэте в оплату товаров.