Атолл - [28]

Как показали последующие события, ему было суждено еще долго давать пищу для пересудов.

* * *

В тот единственный день, когда Тероро пришел в кооператив раньше первых клиентов, он увидел Амбруаза, распростертого поперек матраса. Неужели он еще пьян? Приблизившись, Тероро понял, что старику очень плохо, и сразу же побежал за Темере. Новость быстро распространилась, и вскоре у кооператива собралось много людей, ждавших, чтобы Темере сообщил о состоянии больного.

Лица у всех были печальные. Несмотря ни на что, Амбруаза очень любили. Односельчане опечалились еще больше, когда Темере вышел из хижины и движением головы дал понять, что скоро все кончится.

Старики зашли посмотреть на умирающего и, возвратившись, сообщили, что из его открытого большого рта вырывается хрип, а лицо пожелтело и казалось очень изможденным. За один только день он постарел лет на десять.

Амбруазу осталось жить лишь несколько часов. Но вот эти часы миновали, за ними и другие, день закончился, а смерть все не приходила. Возможно, она явится ночью. Фареуа распорядился, чтобы у постели больного остались дежурные. На смену первой женщине в середине ночи пришла другая. Она была стара и очень устала стеречь смерть, которая все мешкала. Ее сменила третья сиделка. Когда занялся день, она задремала в ногах больного. Вдруг она услышала, что ее окликают по имени, и открыла глаза. Амбруаз сидел на постели, зевал и потягивался.

— Так рано, а уже столько народу! А где Тероро?

Он поднялся и прошел к прилавку. Потом спросил с удивленным видом:

— Что это вы все уставились на меня?

Вдруг он поднес руку к сердцу и упал. Его отнесли на постель и опять отправились за Темере. Вся деревня собралась перед хижиной. Темере положил мокрую тряпку на грудь Амбруазу, а другую на лоб, от чего тот пришел в себя. Открыв глаза и увидев склонившегося над ним Темере, он не нашел ничего лучшего, как разразиться смехом!

— Объясни мне, наконец, что с ними со всеми происходит? — спросил он, указывая на народ, толпившийся в хижине и смотревший на него, как на тоупапау[47].

— Слушай, Амбруаз, слушай хорошенько: вчера ты чуть было не умер, ты был почти мертв.

Амбруаз посмотрел на Фареуа и понял, что Темере говорит правду.

Ты остался жив, но это чудо. А чудо не повторяется. Если ты еще хоть раз выпьешь спирту, вина или даже пива — тебе конец!

Каждое слово входило в Амбруаза, как удар остроги.

— Ты веришь в бога?

Амбруаз утвердительно кивнул головой.

— Так вот, подпиши голубой крест[48]. Но, смотри, один лишь стакан — и ты не только умрешь, но попадешь в ад!

— Голубой крест?!

Амбруаз произнес эту фразу с большим ужасом, нем Темере слово «ад». Быть может, дать богу такую клятву было для него равносильно тому, чтобы обречь себя на горение в аду при жизни. Больше он ничего не сказал, подавленный безрадостной перспективой доживать свой век без выпивки. Темере молча покинул хижину, но Фареуа продолжал уговаривать Амбруаза:

— Ты должен решиться! Я не хочу видеть, как ты завтра умрешь от того, что выпьешь, и никто на Арутаки не хочет. Но если ты откажешься подписать голубой крест и ввергнешь нас в пучину стыда и горя, то я соберу совет семи, как только выйду отсюда, и мы выгоним тебя из совета.

Жалобный стон вырвался из груди побежденного Амбруаза, и он заплакал, не имея сил сдержать слезы. Наконец он успокоился и сказал, что подпишет. Он попросил, чтобы пришли забрать оставшиеся напитки: пусть они не вводят его в искушение!

Амбруаз подписал голубой крест! Воистину на памяти людей Арутаки не было события более примечательного.

Но на этом дело не закончилось!

Те, кто пришел к Амбруазу, чтобы перенести ящики с напитками в хижину Фареуа, ничего не нашли. Бутылки в ящиках большей частью были пустые! Одновременно обнаружилось, что на складе осталось очень мало продуктов. Были ли счета в порядке? Амбруаз ничего не мог сказать по этому поводу, ибо большая книга расходов исчезла. Куда она запропастилась, проклятая? Ее невозможно было найти! Как же тогда узнать, кто должен кооперативу и сколько? Быть может, книгу унес тоупапау, посмеивались некоторые. Так или иначе, был неподходящий момент выяснять это, потому что старый Амбруаз лишь начал приходить в себя. Вот так задача! Как ее разрешить? Фареуа и члены совета семи напрасно искали выхода. Гораздо проще было забыть о том, что кооператив когда-либо существовал.

Оставшиеся продукты и оборудование лавки купил Ли Мин. Он намеревался расширить дело.

Глава шестая В СЕКТОРЕ

— Знаешь что? — сказал Матаоа Моеате. — Я уезжаю с родителями в сектор.

— Надолго?

— На пять или шесть месяцев, как пойдет работа.

Все это время они не будут видеться. Девочке пришлось сделать над собой усилие, чтобы скрыть огорчение.

— А когда ты едешь?

— Сейчас, лодка уже погружена.

Они молча смотрели друг на друга.

— Я буду думать о тебе, Моеата, — с усилием произнес Матаоа.

Ему стало грустно. Разделяла ли Моеата это чувство? Лицо ее оставалось непроницаемым.

— Я приду на пристань, — сказала она.

* * *

Суденышко, влекомое течением, быстро удалялось. Вскоре Матаоа мог различить лишь три небольших пятна на пристани: Моеату, Моссиу и Тену. Тао положил руль налево, чтобы обогнуть кораллы и войти в лагуну, Мато поднял парус, и они взяли курс на отдаленную точку в океане, до которой при попутном ветре могли добраться до ночи.