Атлантида, унесенная временем - [15]

– Папа нас баловал и очень гордился нами, разбойниками, как назвал он нас… Ушел из семьи в одночасье, узнав об интересе мамы к его другу, работавшему на берегу… Маму я не осуждаю, ведь папа отбил ее у того самого друга чуть ли не в день их свадьбы…

Исчезновение из ее жизни отца Ольга переносила тяжело и искала утешение в общении с мужчинами, но они чаще всего, как она говорила, видели в ней только куклу для развлечения.

– А Влад? – спросил я.

– Влад – это другое. Он мой друг и, наверное, теперь брат, которого я потеряла в Севастополе. Он рос без отца и без матери… Рано встал на ноги, причем сам, и начал помогать деду и бабушке, которые его воспитывали… И вообще, он искренен к людям и добр…

Любопытно отношение друг к другу этих столь быстро завоевавших мое сердце молодых людей. Пара отлично дополняла один другого. Из большого жизненного опыта я чувствовал, что именно так вырастает затем любовь, чаще всего до гробовой доски. Особенно, когда они вместе делали нужное обоим дело – вроде нынешней эпопеи, трагической по содержанию, но укрепляющей в них общее.

– Неважно, к кому – ко всем, – упрямо говорила Ольга, отведя ото лба мешавшую ей прядь волос. – Вот и сейчас он делает вид, что не слушает вас и меня… А сам…

И Ольга рассмеялась от души, радуясь тому, что раскусила своего друга:

– Он… Он не только добрый… Он надежный!

И, действительно, Влад смотрел вроде бы в сторону, но его выдавали уши, горевшие пунцовым огнем. И еще на его лице появлялась улыбка, временами почти дурашливая, – от счастья, наверное.

Этот крепкий и ладный парень, с опытом личной жизни, не баловавшей его, и с морской закалкой, нечасто слышал добрые слова. А мнение Ольги для него – это как бальзам на душу.

И при близком и длительном общении с этой симпатичной мне парой я все более убеждался, что они становились и друзьями, и парочкой, и братом с сестрой…

* * *

… Солнце уже не покидало небосвод. Лишь иногда на него набегали облака, не предвещавшие ни сильного ветра, ни бурного моря или дождя. И когда облака все же немного закрывали его, то мощные потоки его лучей прожектором ложились на море, высвечивая катящиеся к горизонту валы. Такое зрелище можно наблюдать только в открытом море. Оно завораживало меня в бытность на службе на кораблях Северного и Балтийского флота, когда в силу моих дел за океаном пришлось возвращаться в Союз через Атлантику.

Пока ветер дул нам в корму или, как говорят моряки, был «фордевинд». Он лучше всего способствовал нашему движению к берегам Румынии, вернее всего, к южной части ее. Однако часа через два следовало ложиться на строгий «вест» – западный курс. Скорость при этом несколько уменьшится, но яхта будет нести нас в заветное место – к мысу Калиакрия.

К кливеру мы уже добавили грот, подняв его до половины. Больше было нельзя – яхта и так неслась по волнам со значительным креном. Спасибо моему другу, ибо ее остойчивость была отличной, и мы могли не вылезать из кокпита для удерживания яхты от сильного крена собственными телами. Оттуда мы время от времени видели, как наша спасительница касалась краем борта волны.

Настала моя очередь поведать о себе. Конечно, в ожидании встречи с болгарской властью моим коллегам по побегу знать обо мне слишком много не было необходимости.

– Ребята, – обратился я к Владу, сидящему на руле, и к Ольге. – Несколько слов о себе… Военный моряк – в отставке с выслугой в сорок лет. Хотел остаться на постоянное жительство в Судаке, но после «украинской самостоятельности» меня здесь не захотели принять. Вот ты, Влад, знал моего флотского друга… Он доверял тебе и вверил в твои руки яхту, хотя документы оформил на мое имя…

Я сделал ударение на слове «флотский», чтобы Влад и Ольга, которые наверняка могли знать, что мой друг служил до болезни в госбезопасности, не акцентировали внимание болгарских властей на этой детали из моей жизни и жизни моего друга. Вернее всего, они, как весьма понятливые ребята, просто забудут этот факт его биографии, если все же очередь дойдет до разговоров о его персоне. А то, что может быть такой разговор, вероятность большая – яхта-то записана на мое имя, и с его подачи…

Но затронув тему яхты, я начал реализовать идею с продажей яхты в Болгарии, ибо на что-то нужно было жить, хотя бы в первое время.

– И вам, Влад и Ольга, и мне нужно будет устраиваться на болгарской земле, если, конечно, нас там примут… И дома меня ждут, но когда еще удастся там оказаться? А вы нужны друг другу и следует вам думать о будущем…

Я говорил, что, судя по всему, Влада не очень-то ждут в Судаке или другом месте… Да и Ольге нужна опора в трудное время после августа девяносто первого…

Меня не мучила совесть, что я толкаю ребят к уходу на запад. Их на родине ничего хорошего не ждало. И они, кроме отчаяния, в круговерти развала страны, ничего хорошего не получат. Они были детьми советского века матушки-России, когда доверие друг к другу было мерилом честности и совестливости.

…Влад сверил курс, выводя его на строгий «вест». Чуть добавил парусности. На карте ровной линией определилось направление движения к мысу Калиакрия. Согласно карте, там стоял маяк и лежало небольшое селение того же названия.