Атлантида - [18]
Ученики почтительно внимали словам великого учителя. И когда вернулись домой из путешествия, старый мудрец засел за свой последний, наивысший труд, в котором задумал изложить все свои знания и выводы за долгую жизнь. Он чувствовал, что должен был скоро умереть и торопился причаститься бессмертию.
Книга мудреца вышла в свет и гул восторженного удивления прокатился о ней по всем странам. Она разошлась в сотнях тысяч экземпляров и старый мудрец под гул и похвалы ушел в иной мир с радостной улыбкой на лице.
— «Вечная слава» — такова была надпись на одном из его бесчисленных венков.
Прошло сто лет и книгу мудреца хотя и упоминали еще везде, но, как водится, читать уже перестали. Новых изданий не выпускали, а старые зарастали паутиной и плесенью и разрушались. Через триста лет на всем свете остался единственный экземпляр его книги в великолепном переплете.
Как чрезвычайную редкость, ее спрятали в особый шкаф за тафту и стекла и разрешили смотреть, но не прикасаться к ней.
Такое почтение возбудило любопытство библиотечных крыс и кружок самых почтенных из них решил ознакомиться с загадочным творением.
Две ночи подряд прогрызали они дыру в шкафу и, наконец, добрались до заповедной полки. К утру от великого творения осталась лишь груда мелко накрошенной бумаги; вокруг нее задумчиво, шевеля носами, сидели три седые крысы.
— Да!… — проговорила одна из них; — в этой книге действительно было что-то особенное!
— Лучше всего был корешок! — заметила другая.
— И книга ничего себе!.. — снисходительно отозвалась третья: — прокричали про нее лишнее, это правда! На мой взгляд, она была несколько суховата…
ИЗ КНИГИ МИСТИЧЕСКИЕ ВЕЧЕРА
Мистические вечера
Осень — время года мистическое.
Природа медленно засыпает; деревья в садах стоят обнаженные, мокрые, почернелые: и полях ни души, в комнатах тишина. Она утончает слух и нервы, и никогда так хорошо не думается и не чувствуется, как осенью в старых усадьбах, на безлюдье. Молодежь разъехалась по университетам, гимназиям и курсам; дом и даже двор замерли…
«Скучно!» — заявит горожанин. Он уже утратил связь с прошлым и то особое чутье потустороннего, которое развивает близость к природе. «Скуки в деревне нет!.. — отвечу я. — То, что по недоразумению считается скукой — не что иное как преддверие прозрений, быть может, мелких и неважных, но ведь из зернышек обрастают и деревья».
Вслушайтесь в безмолвие. Вглядитесь в темные бездны зеркал, вы погрузитесь в мир ощущений. Вы почувствуете сидящую в высоком кресле у окна вашу давно умершую бабушку; в зале с хрустальными сталактитами люстр, чуть звенящими от шагов, заслышите далекую музыку, наметятся румяные и бледные лица; солнечным лучом ускользнет на обвитый виноградом балкон юная парочка, заработает память. Факелами вспыхнут забытые события, приключения, речи… мимо, задев вас плечом о плечо, вновь пройдет ваша молодость… Это не воспоминания — это видения!
Если при этом отметить стены из книг, накопленных несколькими поколениями, тепло и уют — обрисовка осенней скуки будет закончена.
Гости в такую пору, в распутицу, не заглядывают, но верстах в пяти от меня в старой запущенной усадьбе проживал мой приятель, старый холостяк и большой чудак, Деревеницын.
Какое ненастье ни стояло бы — раз либо два в неделю на черном змее проселка, под горой, на которой стоял мой дом, показывалась коляска с поднятым верхом и запряженная тройкой: это ехал ко мне Деревеницын, или же посылал за мной лошадей.
В обществе он был скучный и молчаливый человек, наедине же, дома или в кругу близких, словно перерождался и делался оживленным, разговорчивым и остроумным. Лицом напоминал старого актера и, слушая, имел привычку наклонять голову с мочалистыми волосами к плечу, складывать на довольно круглом животе руки и прищуриваться — он был близорук.
Мы с ним знали друг друга еще мальчиками, но благодаря разнице в характерах особой близости между нами долго не устанавливалось; появилась она значительно позже.
Деревеницын был наследственный мистик: в их роду мистики тянулись непрерывно цепью от времен Новикова, дочерью которого была прабабка моего приятеля.
Про Деревеницына по уезду ходили разные странные слухи; приятеля моего одни считали повихнувшимся, другие чуть ли не алхимиком; все это, конечно, был чистейший вздор.
Отец Деревеницына по сей день стоит передо мной как живой. Был жизнерадостен, громадно-толст и велик; на широких плечах его белела классически прекрасная голова с умными карими глазами, под которыми злое время сделало коричневые наплывы в виде мешков. Под ногами его, когда он шел, трещал пол; ходил он мало, так как страдал одышкой и расширением сердца.
Когда-то он считался первым львом и мазуристом в губернии, но я в ту пору его не помню.
Мне было лет десять, когда я случайно присутствовал при его беседе с кем-то из соседей. Гость осведомился, как он себя чувствует.
— Как смертник в ожидании казни!.. — серьезно ответил Деревеницын.
Гость удивился.
— Какой же казни?.. — возразил он. — Вы крепки и здоровы!
Деревеницын молча покачал серебряной головой.
Выдающийся библиофил и библиограф, занимательный рассказчик и одаренный прозаик, журналист и путешественник, археолог и коллекционер — все эти определения равно применимы к Сергею Рудольфовичу Минцлову (1870–1933) и каждое из них отражает лишь часть его многогранной, деятельной натуры.Книга Минцлова «Петербург в 1903–1910 годах» — ценнейший исторический источник, рисующий широкую панораму жизни столицы в один из наиболее драматических ее периодов, который стал всего лишь предвестием будущих потрясений…Празднование 200-летия Петербурга и губительное наводнение 1903 года, расстрелы «Кровавого воскресенья» и демонстрации Первой русской революции, грабежи и политические баталии — все это проходит перед читателем в дневниках Минцлова, все это видит он глазами пристрастного и увлекающегося, но никогда не теряющего здравомыслия и чувства юмора свидетеля.
Замечательные очерки одного из самых известных книголюбов и библиофилов России, писателя, полная картина жизни российской «глубинки», жизни российской провинции до революции. «Между тем, Россия была полна оазисов, где в тиши и в глуши таились такие сокровища, каких весьма редко можно встретить на (книжном) рынке» (от автора).Описание прекрасных библиотек, сокровищ, которыми обладали русские помещики и которые, в большинстве своем, погибли во время революции.
Большой старый дом в Рязани, принадлежавший старой помещице и отданный ею под постой гусарам, получил в народе название «Гусарский монастырь». Вернувшийся из Петербурга Владимир Пентауров строит здесь театр, а скучающие гусары ждут чего-нибудь… Во время спектакля — они, конечно же, в первых рядах.Великолепный любовно-авантюрный роман писателя С. Минцлова — один из лучших в этом жанре.Перед настоящим гусаром не устоит ни светская дама, ни лютый враг. А благородные рыцари золотого века русского дворянства не прощают подлость и измену.
C. Минцлов. Приключения студентов: Исторический авантюрный роман. Том I. – Б.м.: Salamandra P.V.V., 2016. – 144 c. – (Polaris: Путешествия, приключения, фантастика. Вып. CLXIV).В серии «Polaris» продолжается издание произведений выдающегося библиофила и библиографа, занимательного рассказчика и одаренного прозаика, журналиста и путешественника, археолога и коллекционера С. Р. Минцлова (1870–1933). В новом выпуске серии — исторический авантюрный роман «Приключения студентов».
Загадочная надпись, найденная на скале, заставляет трех эксцентричных ученых отправиться в далекую Сибирь на поиски следов «царя царей» и, возможно, древнейшей цивилизации Земли.Данный выпуск серии «Polaris» представляет читателю фантастическую повесть одаренного прозаика и журналиста, путешественника и коллекционера С. Р. Минцлова (1870–1933).
В книгу вошли избранные фантастические и мистические рассказы и путевые очерки выдающегося библиофила и библиографа, занимательного рассказчика и одаренного прозаика, журналиста и путешественника, археолога и коллекционера С. Р. Минцлова (1870–1933). Включены рассказы и очерки из сборников «Неведомое», «Чернокнижник (Таинственное)», «Святые озера», «Свистопуп» и «У камелька», а также из периодических изданий. В приложениях — две рецензии видного критика П. Пильского и биографические материалы. Подавляющее большинство вошедших в книгу произведений переиздается впервые.
(+) Собрание фантастических произведений в 21 томах. … В восьмой том «Миров Гарри Гаррисона» включены три романа: «Далет-эффект» (1970), «Да здравствует Трансатлантический туннель! Ура!» (1972) и «Судовой врач» (1970). … © 1993 Издательская фирма «Полярис», оформление, составление, название серии … …
(+) Собрание фантастических произведений в 21 томах. … В пятый том «Миров Гарри Гаррисона» включены три романа: «Чувство долга» (1962), «Чума из космоса» (1965) и «Фантастическая сага» (1967). … © 1993 Издательская фирма «Полярис», оформление, составление, название серии … …
(+) Собрание фантастических произведений в 21 томах. … В второй том «Миров Гарри Гаррисона» включены два романа из цикла «Стальная Крыса»: «Рождение Стальной Крысы» (1985) и «Стальная Крыса идет в армию» (1987). … © 1992 Издательская фирма «Полярис», оформление, составление, название серии … …
Осваивать космический фронтир в другую галактику по доброй воле не отправится ни один житель Земли. Придется использовать проверенный Диким Западом и Австралией рецепт: выслать туда отбросы общества, насильников, наркоторговцев, убийц и грабителей. Сильные выживут, пооботрутся и, глядишь, пригодятся родной планете. Теперь проклятые и изгнанные возвращаются, чтобы подчинить себе империю двух миров. Только вот если на Киллиболе миновало от силы полтысячи лет, то на Земле и Луне — больше миллиона...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Смерть. Мы должны сказать спасибо Криофонду, что забыли значение этого слова. Смерть — так наши предки называли заморозку без возможности разморозки. Сон, от которого нет пробуждения. В начале третьего тысячелетия победа над болезнями и смертью считалась одной из главных целей науки. На рубеже XXI–XXII веков эта цель была достигнута. Мы получили пренебрежимое старение и частоту несчастных случаев в рамках статистической погрешности. Но эффект этого великого открытия оказался неожиданным…» Победитель специальной номинации «Особое мнение» на НФ-конкурсе «Будущее время» 2018 г.
Фантастическая история о том, как переодетый черт посетил игорный дом в Петербурге, а также о невероятной удаче бедного художника Виталина.Повесть «Карточный мир» принадлежит перу А. Зарина (1862-1929) — известного в свое время прозаика и журналиста, автора многочисленных бытовых, исторических и детективных романов.
В книгу вошел не переиздававшийся очерк К. Бальмонта «Океания», стихотворения, навеянные путешествием поэта по Океании в 1912 г. и поэтические обработки легенд Океании из сборника «Гимны, песни и замыслы древних».
Четверо ученых, цвет европейской науки, отправляются в смелую экспедицию… Их путь лежит в глубь мрачных болот Бельгийского Конго, в неизведанный край, где были найдены живые образцы давно вымерших повсюду на Земле растений и моллюсков. Но экспедицию ждет трагический финал. На поиски пропавших ученых устремляется молодой путешественник и авантюрист Леон Беран. С какими неслыханными приключениями столкнется он в неведомых дебрях Африки?Захватывающий роман Р. Т. де Баржи достойно продолжает традиции «Затерянного мира» А. Конан Дойля.
Впервые на русском языке — одно из самых знаменитых фантастических произведений на тему «полой Земли» и тайн ледяной Арктики, «Дымный Бог» американского писателя, предпринимателя и афериста Уиллиса Эмерсона.Судьба повести сложилась неожиданно: фантазия Эмерсона была поднята на щит современными искателями Агартхи и подземных баз НЛО…Книга «Дымный Бог» продолжает в серии «Polaris» ряд публикаций произведений, которые относятся к жанру «затерянных миров» — старому и вечно новому жанру фантастической и приключенческой литературы.