Атаман Платов - [135]
М. И. Кутузов — М. И. Платову,
8 января 1813 года:
«Одному деятельному преследованию Вашего Сиятельства обязаны мы падением городов Эльбинга, Мариенбурга, Мариенведера и Нейенбурга. За дисциплину же, сохраняемую в войсках ваших, приношу вам мою совершенную признательность…»
Главнокомандующий отметил заслуги казаков не только в письме к атаману, но и в приказе по армии.
Если по «общему плану» М. И. Кутузова войска М. И. Платова и П. X. Витгенштейна были устремлены на Данциг, то армии П. В. Чичагова предписывалось блокировать Торн, расположенный также на правом берегу нижней Вислы. Адмирал вел войска по указанному маршруту, выдвинув вперед авангард под командованием генерал-лейтенанта М. С. Воронцова.
Блокада Данцига продолжалась. А неприятель время от времени предпринимал попытки сбить казаков с занимаемых позиций и восстановить связь с войсками, стоявшими за Вислой и на Одере, но всякий раз они решительно пресекались.
С подходом к Данцигу корпуса Витгенштейна Кутузов предписал Платову «действовать хотя бы партиями по дорогам… к стороне Одера по разным направлениям, чтобы тем подать вид, что наше движение и к сей реке простираться будет».
Получив это предписание главнокомандующего, атаман отправил «к стороне Одера» генерал-майора Александра Ивановича Чернышева с 10 казачьими полками, предоставив ему полную свободу действий и пообещав усилить дополнительными войсками, если в том возникнет необходимость.
М. И. Кутузов — М. И. Платову,
17 января 1813 года:
«…Государь Император приглашает Вас в Главную Его Императорского Величества квартиру, которая 25-го сего месяца быть имеет в Плоцке. При личном с Вами свидании Его Величество желает переговорить с Вашим Сиятельством касательно Донского войска и поблагодарить Вас за все подъятые труды в сию кампанию.
На временное отбытие от вверенного Вам корпуса извольте поручить оный старшему по себе, который состоять должен в команде генерала от кавалерии графа Витгенштейна…»
Это предписание Платов получил 20 января. Еще несколько дней он оставался в селении Бушкау, где находилась атаманская квартира, занимался делами своего корпуса. Перед отъездом казаки порадовали его рядом частных успехов под стенами Данцига.
22 января неприятель предпринял вылазку из крепости, бросив против казаков Алексея Васильевича Иловайского 600 сабель и 5000 штыков, но был обращен назад. При этом он потерял 25 человек пленными и свыше 100 убитыми.
По показаниям пленных, гарнизон Данцига составляли в основном французы и частично поляки, форштадт занимали 4 тысячи мекленбуржцев. Немцы явно не пользовались доверием защитников крепости, их редко впускали в город и выдавали «самую малую порцию». Не желая служить Наполеону, они пытались «дознаться», как примут их русские. Матвей Иванович не стал мучить сомнениями потенциальных союзников, тут же послал в форштадт флигель-адъютанта Павла Петровича Сухтелена, и тот именем его сиятельства графа Платова заверил: всех немцев готовы принять «не пленными, а на приятельском положении».
Противник не отказался от попыток прорваться через заслон казаков. 23 января он сделал вылазку из крепости в разных местах, но был отбит донцами, которые, по определению атамана, «по всей истине… дрались, как львы».
В тот же день французы решили еще раз испытать на «проницаемость» аванпосты бригады генерал-майора Алексея Васильевича Иловайского, бросив против них 800 солдат пехоты. Казаки «разбили их совершенно».
25 января М. И. Платов передал своих казаков под начало генерала П. X. Витгенштейна и поручил графу А. И. Чернышеву вступить в переговоры с командующим прусским корпусом Ф. В. Бюловом, «который, хотя и разделял с гражданами ненависть к французам, однако же не решался явно действовать против них». Надо было подтолкнуть его.
А главнокомандующему пришлось «подтолкнуть» самого атамана, напомнив ему, что государь пока не потерял надежды принять его в своей главной квартире в Плоцке.
Со дня первого приглашения Матвея Ивановича прошло уже больше недели, а он так и не сдвинулся с места. Это как-то не похоже на него. Раньше атаман старался использовать любую возможность попасть на глаза его величеству, бывало даже добивался разрешения приехать в главную квартиру, когда и оснований для того никаких не имел. А на этот раз заставил вызывать себя дважды. Почему? Современники не оставили нам своей версии. Впрочем, сохранилось одно письмецо. Прочитаем его внимательно…
М. И. Платов — Я. В. Виллие,
26 января 1813 года:
«Милостивый государь мой, истиннейший приятель Яков Васильевич! Я вслед за сим из-под Данцига в главную квартиру отправляюсь; позвольте мне въехать прямо к вам, другу; иначе я ни к кому не согласен — вы мой друг, и в характере есть честнейший англичанин. Я грустен по моим домашним обстоятельствам и здоровьем не так хорош. Сын мой большой есть в горячке жестокой. Благодарен я господину Соколову…»
Не хотелось Матвею Ивановичу ехать в главную квартиру. И дело, естественно, не в царе, а в тех завистниках, отиравшихся при штабе главнокомандующего, о которых писал ему в середине декабря лейб-медик Яков Васильевич Виллие.
Генерал Алексей Петрович Ермолов — блистательный полководец, герой Отечественной войны 1812 года, успешный дипломат и суровый администратор. Его боготворили солдаты, им восхищались друзья и ненавидели враги, на него сделали ставку декабристы и… ошиблись. Он был человеком власти и порядка, но власть не доверяла ему. Почему? На этот и многие другие вопросы читатель найдет ответ в новой книге В.И. Лесина, представляющей собой самое полное на сегодняшний день жизнеописание этого выдающегося русского человека.
В год Полтавской победы России (1709) король Датский Фредерик IV отправил к Петру I в качестве своего посланника морского командора Датской службы Юста Юля. Отважный моряк, умный дипломат, вице-адмирал Юст Юль оставил замечательные дневниковые записи своего пребывания в России. Это — тщательные записки современника, участника событий. Наблюдательность, заинтересованность в деталях жизни русского народа, внимание к подробностям быта, в особенности к ритуалам светским и церковным, техническим, экономическим, отличает записки датчанина.
«Время идет не совсем так, как думаешь» — так начинается повествование шведской писательницы и журналистки, лауреата Августовской премии за лучший нон-фикшн (2011) и премии им. Рышарда Капущинского за лучший литературный репортаж (2013) Элисабет Осбринк. В своей биографии 1947 года, — года, в который началось восстановление послевоенной Европы, колонии получили независимость, а женщины эмансипировались, были также заложены основы холодной войны и взведены мины медленного действия на Ближнем востоке, — Осбринк перемежает цитаты из прессы и опубликованных источников, устные воспоминания и интервью с мастерски выстроенной лирической речью рассказчика, то беспристрастного наблюдателя, то участливого собеседника.
«Родина!.. Пожалуй, самое трудное в минувшей войне выпало на долю твоих матерей». Эти слова Зинаиды Трофимовны Главан в самой полной мере относятся к ней самой, отдавшей обоих своих сыновей за освобождение Родины. Книга рассказывает о детстве и юности Бориса Главана, о делах и гибели молодогвардейцев — так, как они сохранились в памяти матери.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Поразительный по откровенности дневник нидерландского врача-геронтолога, философа и писателя Берта Кейзера, прослеживающий последний этап жизни пациентов дома милосердия, объединяющего клинику, дом престарелых и хоспис. Пронзительный реализм превращает читателя в соучастника всего, что происходит с персонажами книги. Судьбы людей складываются в мозаику ярких, глубоких художественных образов. Книга всесторонне и убедительно раскрывает физический и духовный подвиг врача, не оставляющего людей наедине со страданием; его самоотверженность в душевной поддержке неизлечимо больных, выбирающих порой добровольный уход из жизни (в Нидерландах легализована эвтаназия)
У меня ведь нет иллюзий, что мои слова и мой пройденный путь вдохновят кого-то. И всё же мне хочется рассказать о том, что было… Что не сбылось, то стало самостоятельной историей, напитанной фантазиями, желаниями, ожиданиями. Иногда такие истории важнее случившегося, ведь то, что случилось, уже никогда не изменится, а несбывшееся останется навсегда живым организмом в нематериальном мире. Несбывшееся живёт и в памяти, и в мечтах, и в каких-то иных сферах, коим нет определения.