Атаман Платов - [7]

— Приказывай в поход!

Не впервые приходили на Дон такие вот вести, какие пришли они осенью 1768 года. Привычные к войнам казаки принимали их как должное, сознавая свою роль стражей беспокойной южной границы.

Здесь, на юге, долгие годы сталкивались интересы турецких правителей и России. В силу своего развития Россия нуждалась в выходе к Черному морю, через которое она могла бы торговать с дальними странами. Оттоманская же Порта рассчитывала расширить свои владения в Причерноморье. Вот и опять на Дон пришла весть о новой войне, и казаки сбирались в поход.

Одним из первых отправлялся из Черкасска полк во главе с войсковым старшиной Иваном Платовым. Шли казаки к Азовскому морю, на Бердянскую линию. Прощаясь с Матвеем, отец сказал:

— Доглядывай за матерью да братишкой своим. Все хозяйство на тебе. Вернусь, за все спрошу без скиду.

— А как же я, батяня? Не дело это — сидеть дома, когда казаки на войне.

— Погодь. Придет и твой черед.

Два года Матвей хозяйствовал вместо отца. За это время немало было призвано казаков. В первый год с походным атаманом Тимофеем Грековым ушло к Крыму три тысячи, а на следующий год Никифор Сулин увел за Дунай вдвое больше.

На просьбы Матвея зачислить в полк неизменно следовал отказ: один на хозяйстве, сам малолеток. Да и как решиться без согласия отца? Но он решился. Узнав, что небольшая группа казаков отправляется к Крыму, во Вторую армию, он примкнул к ним. Матери сказал:

— Вернется отец, повинюсь, приму наказание. Только далее не могу здесь оставаться.

Группу возглавил хорунжий Фрол Авдотьев, опытный, не раз участвовавший в походах казак. Урядника Платова он неожиданно определил своим помощником.

Продвигались они быстро и к концу второй недели почти достигли цели, когда произошла стычка с неприятельским отрядом. Дело было под вечер, и казаки уже собирались расположиться на ночлег, как увидели вдали оседланного, но без всадника коня.

— Э-э, хлопцы-молодцы, тут что-то не того, — высказался Авдотьев. — Ну-ка, Платов, лети вперед. И возьми с собой силу.

Трое казаков пришпорили коней вслед за Матвеем. Проскакав лощину, они выбрались на гребень и увидели вдали карету, а вокруг нее всадников.

— Никак турки! Карету грабят! Что делать, Платов?

Матвей не стал раздумывать.

— За мной! — стеганул он плетью коня.

Завидя казаков, турки бросились наутек.

У кареты недвижимо лежали трое русских солдат. Запутавшись в постромках, ржала раненая лошадь. В карете, забившись в угол, сидел офицер.

— Не стреляй! Свои! — крикнул Матвей, увидя наведенное оружие.

Это был офицер фельдслужбы, ехавший в главную квартиру. При нем находилась важная почта. К счастью, сумка осталась нетронутой…

На следующий день Матвея вызвал сам главнокомандующий, генерал-аншеф князь Долгоруков.

— Вот он самый и есть, — указал на вошедшего спасенный офицер; рука у него на перевязи.

— Подойди поближе, казак, — требовательно произнес генерал.

Робея, Матвей приблизился, худой, высокий, с выбившимся из-под фуражки черным чубом. Глаза, как требовалось, ели высокое начальство. Но тут он вспомнил, что нужно доложить о себе, и во весь голос отрапортовал:

— Донской казак городка Черкасска урядник Платов Матвей!

Прищурившись, генерал оценивающе разглядывал его.

— Тебе сколько же лет, Платов?

Матвей вспомнил, с каким трудом пришлось отцу устраивать его на службу из-за малолетства, и, прибавив к своим летам два года, ответил:

— Девятнадцать!

— А я полагал — менее. — Главнокомандующий пожевал губами, еще раз смерил его взглядом. — При мне будешь служить, в главной квартире.

И, слегка махнув рукой, повернулся, давая понять, что казак ему больше пока не нужен.

Службу Матвей нес под начальством хорунжего Фрола Авдотьева. У него он учился не только уставным мудростям, но и умению держать себя с казаками. У Фрола получалось это удивительно просто, и подчиненные с полуслова понимали его.

Через полгода, когда командовавший их сотней есаул заболел, командир полка вызвал Матвея.

— Принимай сотню, Платов. И живо сбирайся сопровождать главнокомандующего.

Матвей опешил: ему заступать на место есаула? Да ведь были более достойные казаки и годами намного старше его! Был и Фрол Авдотьев, хорунжий…

— Что стоишь, Платов? Сей минут действуй! Не мой это приказ! Самого князя! Впрочем, поскачем вместе: представлю тебя казакам.

Сотню выстраивал хорунжий Авдотьев. Подъехав к полковому командиру, он старательно доложил. И по тому, как ревностно командовал и излишне выпячивал при рапорте грудь, было видно — казак явно рассчитывал остаться за командира.

— Встань в строй, Фрол Авдотьев, — сказал войсковой старшина и подозвал Матвея. — Отныне командиром сотни назначается урядник Платов. Сие повеление самого светлейшего… Р-разойдись!

Уязвленный хорунжий подъехал к Матвею.

— Ну и ловок же ты, Платов. Чем успел услужить князю?

Матвея даже в жар бросило, едва сдержался в обиде.

— Все мы, Фрол, одно дело делаем: службу несем. А уж как у кого получается — не нам судить. На то есть начальство.

Хорунжий крутнул головой и отъехал.

В войсках главнокомандующий пробыл более недели. И все это время сотня Платова находилась поблизости, неся охрану, доставляя в корпуса и дивизии пакеты, и даже дважды казаки ходили в разведку. Старался Матвей изо всех сил, не спал по-настоящему, сутками не слезал с коня.