Атаман - [7]

— Егорыч, ты уж рассказал бы, где разукрасили так. Никак с жинкой не поладили?

За столом оживились, заулыбались. Никита Егорович остался серьезным:

— Если бы с жинкой. Драку вчера разнимал, ну и врезали мне пару ласковых. Прутами железными, сволочи, дрались. К счастью, мне только кулаком перепало.

— Кто такие? — согнал улыбку механик.

— Опять сотненцы. Последнее время они совсем предел потеряли. Правильно мы вчера говорили — ситуацию надо менять комплексно. Для начала наведаться в Павловку и с их Атаманом поговорить. Вот ты, Виктор Иванович самый из нас опытный, авторитетный, — Никита Егорович обернулся к начальнику штаба, — вот ты с ним и свяжись. Как договоритесь, сообщишь, я подключусь.

Виктор Иванович покивал головой.

— Сегодня же съезжу.

— Второе — патрули! Патрули — это важно. Кстати, график патрулирования готов? — Он перевел взгляд на самого колоритного казака в автоколонне — энергетика Алексея Митрича, выбранного заместителем Атамана.

Митрич был широкогрудый, за два метра ростом, со слегка вытянутым суровым лицом, обрамленным аккуратной полуседой бородой.

Он поднял умные глаза и молча кивнул.

— Понятно, но это только первый шаг, — продолжил мысль Атаман, — если мы и в правду хотим что-то изменить, на полумерах останавливаться нельзя. А самое главное, с чего тоже надо начинать — наркомания. В нашем случае наркотики — это цыгане. Сколько у нас цыган? — он повернулся к участковому.

Тот поднялся.

— Одиннадцать семей, плюс минус еще столько же. Сами знаете, как их считать? Прописаны двое, живут пятьдесят.

— И что все торгуют? — поинтересовался станичный тренер Смагин.

За участкового ответил Атаман:

— Тут разбираться бесполезно, кто продает, а кто только на шухере стоит. У них круговая порука. Тут надо, как с чирием. Гнилой ствол один, а выдавливают все гнилье вокруг. Иначе не вылечишь.

— Правильно, — поддержали сразу несколько голосов.

— Предлагаю сегодня же вечером сделать рейд по цыганским хатам. Посмотрим, что у них в закромах, какие-такие наркотики? Всех сразу не охватим — сил не хватит, а вот самых злостных наркоторговцев прижучить надо. Петя нам наводочки даст, да и сам участие примет. Так, Петр Сергеевич?

Тот кашлянул и дернулся вперед.

— А на каком основании? У нас что, жалоба на цыган есть, заявление? И мне не понятно, вот приедем мы к ним, как во двор зайдем? А если не пустят? Да и пустят, как там делать обыск без санкции прокурора? Сами знаете, это незаконно. Они еще на нас нажалуются потом, и мы же виноватыми останемся.

Виктор Викторович завелся с пол-оборота.

— О какой это ты санкции говоришь? А они у нас на продажу наркоты нашим детям санкцию спрашивают?

— Ну-ка, я тоже что-то не понял, — атаман подался вперед, — объясни мне поподробней — ты, значит, в нашем рейде принимать участие отказываешься?

— Да, ничего я не отказываюсь, — пошел на попятную Журавлев, — просто, что сразу обыск, можно же просто для начала поговорить с людьми, предупредить. А так без заявления, незаконно…

— Незаконно, говоришь. — Митрич приподнялся и, показалось, в кабинете стало тесно, — а девчонку, помнишь, в прошлом году какие-то нарики изнасиловали и в речке утопили, это законно? А то, что ее мать работать больше не смогла. «Крыша» от горя поехала, может, это законно?

— Да при чем здесь это, есть же закон…

Виктор Викторович от возмущения зарумянился:

— Ты, вообще, на чьей стороне? Может, бабки с них сшибаешь, потому сейчас и о законе заговорил? А? Так что ли, угадал?

— Да какие бабки? — Он растерянно оглянулся на казаков. Те с интересом поглядывали на участкового. Журавлев вскочил, тоже покраснев. — Да вы что? У меня, может быть, от этих бабок миллионы на кармане, коттедж себе, может, отгрохал? Или на «Мерседесе» езжу? Я на стороне закона, а его нарушать…

Атаман остановил участкового жестом.

— Дом у тебя скромный, это правда, и машины дорогой нет — тоже знаем. Но в данном случае, как говорил уважаемый вождь товарищ Сталин, у тебя два пути: или с нами, или против нас. Так что выбирай.

За столом затихли. Жалобно скрипнул стул — на него опустился Митрич. Сидящие к Журавлеву спиной Роденков и Осанов развернулись, чтобы его видеть.

Из участкового как будто воздух выпустили. Он сел и махнул рукой.

— Да что тут выбирать. Я что, не в станице живу. Тоже не слепой, и не враг я своим. Но если меня из органов попрут, то только из — за вас.

— Не попрут, — лицо Виктора Викторовича постепенно восстанавливало естественный цвет, — а и выгонят, не велика потеря. Пристроим куда-нибудь, да, Егорыч?

Атаман откинулся на спинку стула.

— С голоду помереть не дадим. Не переживай.

Участковый поправил форменный галстук и улыбнулся.

— Ну, тогда другое дело. Но все равно надо сделать заявление на цыган. Чтобы мне задницу прикрыть. И, вообще, Никита Егорович, принимай и меня в казаки, что ли. Раз пошла такая пьянка…

Начальник автоколонны хмыкнул и пальцем размял косточки кулака:

— Примем. Попозже.

Казаки за столом зашумели.

Атаман постучал ладонью по столу:

— Тихо, казаки, тихо!

— Да сделаем мы ему заявление, — подал голос с места Василий Смагин, — и не одно. Я сейчас пойду к ребятам, которым эти уроды наркотики предлагали, они с удовольствием на цыган любые заявления напишут.