Астрологическое фрикасе - [9]
К слову сказать, было довольно трудно уследить, как он сам ориентируется — среди свистящих над головой пуль. Он упомянул как минимум девять различных стран — и все на одном дыхании. Родом он из Варшавы, его бомбили под Роттердамом, морем он добрался до Дюнкерка, его сбили под Фермопилами, он улетел на Крит, где его подобрали рыбаки, и наконец сейчас он бороздил дебри Австралии, подъедая объедки с тарелок каннибалов. То ли он в самом деле участвовал во всех этих кровавых бедствиях, то ли просто репетировал роль для новой радиопередачи, понять было нельзя. Он использовал все до единого местоимения — личные, возвратные, притяжательные — все без разбора. То он управлял самолетом, то был солдатом, потерявшим свою часть, то флибустьером, идущим по следам побежденной армии. То он жил, питаясь мышами и селедкой, то хлестал шампанское словно Эрик фон Штрохейм. Но всегда и везде, при любом стечении обстоятельств, он был жалок и несчастен. Нет таких слов, чтобы выразить всю полноту его ничтожества и страданий, словами нельзя описать, насколько жалким он хотел предстать в наших глазах, как хотел, чтобы мы поверили и прониклись его мучениями.
Не выдержав эту лихорадочную агонию, я решил побродить по саду вокруг дома. На дорожке, ведущей в сад, я встретил уже знакомого Стрельца Умберто, который только что выскользнул из объятий горбуньи, обезображенной экземой. Мы пошли в сад, где обнаружили столик для пинг-понга. Юная пара, представившаяся братом и сестрой, предложила нам сыграть партию, разделившись на пары. Только мы начали, как на заднем крыльце возник злополучный ковбой; некоторое время он молча и угрюмо изучал нас, потом скрылся в доме. Тут выскочила невероятно загорелая дама, из которой ключом била энергия, и жадно уставилась на нас. Она напоминала быка в юбке — из ноздрей вырывалось пламя, груди колыхались, как зрелые канталупы1. Первый шарик от ее удара раскололся пополам, второй улетел за изгородь, третий попал моему другу Умберто в глаз. После этого она презрительно удалилась, бросив на прощание, что предпочитает бадминтон.
Через несколько секунд вышел Джеральд и попросил остаться на обед. «Оформитель интерьеров самолично готовит для нас спагетти», — сказал Джеральд.
— Не вздумайте сбежать, — предупредил он, притворно грозя нам пальцем.
Мы хором отказались от его приглашения. (Неужели он не видит, что мы умираем от скуки?)
— Вы, что, не любите спагетти? Они не достаточно хороши для вас, да? — Джеральд стал похож на избалованного ребенка, у которого отняли любимую игрушку.
— Может, выпьем немного вина? — предложил я в надежде, что он поймет намек и скажет, что уже готовят коктейли.
— Не волнуйтесь. Вы, Козероги, чертовски практичны. Конечно, у нас найдется что-нибудь для вас выпить.
— А что именно? — поинтересовался Умберто, у которого за весь день изрядно пересохло в горле.
— Ш-ш-ш, тише! Играйте в пинг-понг. Где ваши манеры? — ужаснулся Джеральд.
— Но я умираю от жажды, — продолжал настаивать Умберто.
— Зайдите в дом, я дам вам стакан холодной воды. Вам станет гораздо лучше. Вы слишком взволнованы. Кроме того, вам следует беречь свою печень. Вино для вас яд.
— Тогда предложите мне что-нибудь взамен вина, — потребовал Умберто, твердо вознамеревшись выдавить из хозяина хоть каплю алкоголя.
— Опомнитесь, Стрелец! Извольте вести себя, как джентльмен. Здесь вам не ночлежка какого-нибудь Бэрримора. Идите проветритесь и продолжайте вашу игру. Я пришлю вам очаровательную девушку, она сыграет с вами пару партий. — С этими словами он развернулся и просочился в дверь.
— Как вам это нравится? — взорвался Умберто, отшвыривая ракетку в сторону и натягивая пиджак. — В таком случае я сам найду себе что-нибудь выпить. — Он осмотрелся по сторонам, надеясь, что кто-нибудь составит ему компанию. Брат восхитительной Лео согласился сопровождать его.
— Только не долго! — произнесла жена Умберто. Умберто внезапно вспомнил, что забыл что-то важное. Он подошел к жене и спросил, где ее сумочка.
— Мне нужно немного мелочи. — Порывшись, он выудил оттуда пару чеков.
— Значит, мы не увидим его несколько часов, — заметила его жена.
Не успели они отойти, как появилась обещанная «очаровашка» лет шестнадцати, застенчивая, неуклюжая, усыпанная юношескими прыщами, с морковно-рыжими волосами. Джеральд высунул голову и ободряюще кивнул. Но оказалось, что у всех одновременно пропало желание продолжать игру. Девочка чуть не плакала. Но в этот момент вновь появился бык в юбке; рванувшись к столу, она схватила ракетку.
— Я сыграю с тобой, — сказала она прыщавой красотке, и над головой последней со свистом пронесся шарик.
— Круто… — пробормотал бык в юбке, в нетерпении хлопая себя ракеткой по бедрам, пока юная разиня ползала на карачках среди розовых кустов в поисках шарика.
Мы сели на крыльцо, наблюдая за этой парой. Сестра Лео с золотыми искорками в глазах с увлечением делилась впечатлениями от австралийских дюн. Она призналась, что приехала в Калифорнию, чтобы быть поближе к брату, чья воинская часть базируется неподалеку. Она устроилась на работу в магазин, в кондитерский отдел, где продает сладости.
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна».«Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“».К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех, кто решался об этом заявить вслух, из-за постоянных обвинений романа в растлении нравов читателей.
Генри Миллер – виднейший представитель экспериментального направления в американской прозе XX века, дерзкий новатор, чьи лучшие произведения долгое время находились под запретом на его родине, мастер исповедально-автобиографического жанра. Скандальную славу принесла ему «Парижская трилогия» – «Тропик Рака», «Черная весна», «Тропик Козерога»; эти книги шли к широкому читателю десятилетиями, преодолевая судебные запреты и цензурные рогатки. Следующим по масштабности сочинением Миллера явилась трилогия «Распятие розы» («Роза распятия»), начатая романом «Сексус» и продолженная «Плексусом».
Генри Миллер – классик американской литературыXX столетия. Автор трилогии – «Тропик Рака» (1931), «Черная весна» (1938), «Тропик Козерога» (1938), – запрещенной в США за безнравственность. Запрет был снят только в 1961 году. Произведения Генри Миллера переведены на многие языки, признаны бестселлерами у широкого читателя и занимают престижное место в литературном мире.«Сексус», «Нексус», «Плексус» – это вторая из «великих и ужасных» трилогий Генри Миллера. Некогда эти книги шокировали. Потрясали основы основ морали и нравственности.
Секс. Смерть. Искусство...Отношения между людьми, захлебывающимися в сюрреализме непонимания. Отчаяние нецензурной лексики, пытающейся выразить боль и остроту бытия.«Нексус» — такой, каков он есть!
«Тропик Козерога». Величайшая и скандальнейшая книга в творческом наследии Генри Миллера. Своеобразный «модернистский сиквел» легендарного «Тропика Рака» — и одновременно вполне самостоятельное произведение, отмеченное не только мощью, но и зрелостью таланта «позднего» Миллера. Роман, который читать нелегко — однако бесконечно интересно!
«Черная весна» написана в 1930-е годы в Париже и вместе с романами «Тропик Рака» и «Тропик Козерога» составляет своеобразную автобиографическую трилогию. Роман был запрещен в США за «безнравственность», и только в 1961 г. Верховный суд снял запрет. Ныне «Черная весна» по праву считается классикой мировой литературы.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.