Астрологическое фрикасе - [18]
— Минутку. Давайте я все объясню…
— Хорошо, хорошо, продолжайте, объясняйте. Но только в темпе. Да поживей! Я не могу всю ночь сидеть на телефоне.
— Значит так… Дело вот в чем… — начал я.
— Послушайте, давайте без предисловий. Что случилось? Кто пострадал? На вас напали?
— Нет, нет, ничего подобного. Послушайте, мы только хотели узнать…
— Ах вот как! Очень умный, да? Время хотел спросить, да?
— Нет, честное слово. Я не обманываю вас. Я серьезно.
— В таком случае говорите. Если вы не можете говорить, я сейчас пришлю за вами полицейский фургон.
— Фургон? Нет, пожалуйста, не надо фургон. Не могли бы вы прислать машину… Ну, обычную полицейскую машину с радио и всем остальным…
— И с мягкими сиденьями? Я вас понял. Уверен, мы сможем выслать прелестную маленькую машинку. Вам «паккард» или «роллс-ройс»?
— Послушайте, шеф…
— Я вам не шеф! А теперь для разнообразия вы послушайте меня. Заткните свою пасть, вы слышите меня? Сколько вас там?
— Нас тут трое, шеф. Мы думали…
— Трое, говорите? Превосходно! Насколько я понимаю, среди вас дама. Она растянула ногу, правильно? А теперь слушайте. Вы хотите спать по ночам? И вы не хотите, чтобы на вас надели браслеты, да? Вот что я вам скажу! Подите в ванную… положите туда мягкую подушку… и не забудьте одеяла! Теперь все трое полезайте в ванну — слышите меня? — и чтоб я вас не слышал. Эй! Когда вы там удобно устроитесь, включите холодную воду и утопитесь!
Отбой! В трубке раздались короткие гудки.
— Ну что? — проорал Джеральд. — Приедут?
— Не думаю. Нам посоветовали забраться в ванну и утопиться.
— А вам не приходило в голову отправиться домой пешком? По-моему небольшая прогулка вам не повредит. Козероги довольно активные существа. — С этими словами он появился из темноты.
— Но у миссис Рубиоль протез, — взмолился я.
— Ничего, допрыгает.
Миссис Рубиоль была оскорблена до глубины души. Она поднялась с неожиданной резвостью и пошла к двери.
— Не отпускайте ее, — закричал Умберто. — Я провожу ее.
— Прекрасно, — проорал Джеральд. — Будьте паинькой, проводите ее и возьмите с полки пирожок. Да не забудьте прихватить с собой этого козла.
Он посмотрел на меня с неприкрытой угрозой во взгляде. Клод в пижаме бочком прокрался к нам. Миссис Рубиоль отвернулась.
У меня возникло предчувствие, что нас сейчас возьмут за шиворот и вышвырнут.
— Минутку, — сказал Умберто, так и не выпустив из рук бутылку. Он тоскливо посмотрел на миссис Рубиоль
— Ну, что еще? — поторопил Джеральд, подходя ближе.
— Но миссис Рубиоль… — запинаясь, начал Умберто. И с болью и изумлением уставился на ее ногу.
— Я тут подумал, — продолжал он, не зная, как сформулировать свою мысль. — Мне пришло в голову, что раз уж мы собрались на прогулку, то если она снимет… то есть, я хочу сказать, что могли бы… — Он беспомощно взмахнул руками. Бутылка выскользнула на пол.
Сидя на полу, не зная, как выразить словами свое беспокойство, Умберто импульсивно пополз к миссис Рубиоль Неожиданно, оказавшись от нее в непосредственной близости, он обхватил ее колени руками.
— Прошу простить, я только хотел узнать, какая… — пробормотал он.
Миссис Рубиоль подняла здоровую ногу и с силой отпихнула Умберто. Он откатился к кривоногой, шаткой этажерке, увлекая за собой мраморную статуэтку. К счастью, она упала на ковер; только рука отломалась у локтя.
— Уберите его отсюда, пока он не перевернул весь дом! — прошипел Джеральд. С этими словами он склонился над распростертой фигурой Умберто и с помощью Клода кое-как усадил его.
— Бог мой, да он сделан из резины. — Он чуть не плакал от злости.
Умберто соскользнул на пол.
— Ему надо выпить, — тихо подсказал я.
— Дайте ему бутылку и пусть выкатывается отсюда. Тут вам не винный завод. Втроем мы стали пытаться поставить Умберто на ноги. Миссис Рубиоль любезно забрала у него из рук бутылку и поднесла ее ко — рту Умберто.
— Есть хочу, — слабо пробормотал он.
— Кажется, он хочет сэндвич, — перевел я, не повышая голоса.
— И сигарету, — прошептал Умберто. — Маленькую затяжку.
— Драконовы яйца! — простонал Клод. — Пойду погрею спагетти.
— Не хочу спагетти, — запротестовал Умберто. — Только фрикадельки.
— Нет, ты будешь есть спагетти, — сказал Джеральд. — Я же ясно сказал, что здесь не винный завод. И не закусочная. Это скорей зверинец.
— Уже поздно, — подал голос Умберто. — Если только миссис Рубиоль…
— Забудьте про миссис Рубиоль, — огрызнулся Джеральд. — Я сам провожу ее домой.
— Какой вы милый! — пробормотал Умберто. Он секунду поразмышлял. — Интересно, почему вы этого не сделали с самого начала? Почему вам это сразу не пришло в голову?
— Ш-ш-ш. Заткнитесь! Вы, Стрельцы, как малые дети. Неожиданно раздался звонок в дверь. Наверняка, полиция.
Джеральд вдруг превратился в электрического угря. Он в мгновение ока сгреб Умберто и усадил на кушетку. Бутылку ногой отбросили под кушетку.
— Теперь слушай внимательно, Козерог, — произнес он, хватая меня за лацканы пиджака. — Быстро думай! Шевели мозгами. Это твой дом и это ты устраивал эту пирушку. Ты это я. Понял? Ситуация под контролем. Кто-то звонил, но он уже ушел. Я присмотрю за Клодом. Иди открывай, — и он исчез словно вспышка молнии.
«Тропик Рака» — первый роман трилогии Генри Миллера, включающей также романы «Тропик Козерога» и «Черная весна».«Тропик Рака» впервые был опубликован в Париже в 1934 году. И сразу же вызвал немалый интерес (несмотря на ничтожный тираж). «Едва ли существуют две другие книги, — писал позднее Георгий Адамович, — о которых сейчас было бы больше толков и споров, чем о романах Генри Миллера „Тропик Рака“ и „Тропик Козерога“».К сожалению, людей, которым роман нравился, было куда больше, чем тех, кто решался об этом заявить вслух, из-за постоянных обвинений романа в растлении нравов читателей.
Генри Миллер – виднейший представитель экспериментального направления в американской прозе XX века, дерзкий новатор, чьи лучшие произведения долгое время находились под запретом на его родине, мастер исповедально-автобиографического жанра. Скандальную славу принесла ему «Парижская трилогия» – «Тропик Рака», «Черная весна», «Тропик Козерога»; эти книги шли к широкому читателю десятилетиями, преодолевая судебные запреты и цензурные рогатки. Следующим по масштабности сочинением Миллера явилась трилогия «Распятие розы» («Роза распятия»), начатая романом «Сексус» и продолженная «Плексусом».
Генри Миллер – классик американской литературыXX столетия. Автор трилогии – «Тропик Рака» (1931), «Черная весна» (1938), «Тропик Козерога» (1938), – запрещенной в США за безнравственность. Запрет был снят только в 1961 году. Произведения Генри Миллера переведены на многие языки, признаны бестселлерами у широкого читателя и занимают престижное место в литературном мире.«Сексус», «Нексус», «Плексус» – это вторая из «великих и ужасных» трилогий Генри Миллера. Некогда эти книги шокировали. Потрясали основы основ морали и нравственности.
Секс. Смерть. Искусство...Отношения между людьми, захлебывающимися в сюрреализме непонимания. Отчаяние нецензурной лексики, пытающейся выразить боль и остроту бытия.«Нексус» — такой, каков он есть!
«Тропик Козерога». Величайшая и скандальнейшая книга в творческом наследии Генри Миллера. Своеобразный «модернистский сиквел» легендарного «Тропика Рака» — и одновременно вполне самостоятельное произведение, отмеченное не только мощью, но и зрелостью таланта «позднего» Миллера. Роман, который читать нелегко — однако бесконечно интересно!
«Черная весна» написана в 1930-е годы в Париже и вместе с романами «Тропик Рака» и «Тропик Козерога» составляет своеобразную автобиографическую трилогию. Роман был запрещен в США за «безнравственность», и только в 1961 г. Верховный суд снял запрет. Ныне «Черная весна» по праву считается классикой мировой литературы.
История дантиста Бориса Элькина, вступившего по неосторожности на путь скитаний. Побег в эмиграцию в надежде оборачивается длинной чередой встреч с бывшими друзьями вдоволь насытившихся хлебом чужой земли. Ностальгия настигает его в Америке и больше уже никогда не расстается с ним. Извечная тоска по родине как еще одно из испытаний, которые предстоит вынести герою. Подобно ветхозаветному Иову, он не только жаждет быть услышанным Богом, но и предъявляет ему счет на страдания пережитые им самим и теми, кто ему близок.
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.