Астраханский край в годы революции и гражданской войны (1917–1919) - [28]

1 декабря встали все остальные предприятия. Работу продолжали только коммунальщики и службы жизнеобеспечения (пекари, пожарные, аптеки, извозчики, ночные караулы, городской продовольственный комитет)[284].

Не бастовали еще работники рыбопромысловых участков, которые добились своего просто угрозой стачки. Работодатели были вынуждены поднять зарплату, причем ощутимо, до 150 %. Управляющие отнеслись к этому с пониманием, поскольку настояли на повышении собственных заработков на 40 %, более чем до 4000 рублей[285].

К всеобщей стачке привели серьезные причины. Правительственные служащие, например, имели зарплату всего в 50–100 рублей, а некоторые и менее. Между тем со времени последней надбавки «цены выросли в 15–20 раз, и только на поддержание биологической жизни, то есть продовольствие, на взрослого человека требуется 200 рублей, а на ребенка – сто»[286].

Между тем в 6-м астраханском высшем мужском училище, например, долг по зарплате достиг двух месяцев[287]. Многие служащие задолжали изрядные суммы, другие продали часть имущества и одежды для пропитания. Требования были достаточно умеренными. Более того, речь шла о временном характере надбавок до рассмотрения проблемы Центром[288].

«Служащие вынуждены влачить нищенское существование и обречены на буквальное голодание. Терпеть дальше нельзя. Неминуемы крайне нежелательные последствия», – заявили делегаты Аствацатурову[289].

В резолюции общего собрания Волго-Каспийского Союза судослужащих и судорабочих отмечалось, что со времени заключения последнего коллективного договора «дороговизна продуктов первой необходимости возросла на 200–300 %, и нормы коллективного договора в данное время не удовлетворяют даже самых насущных требований жизни». Работники, объединенные в профсоюз, требовали для членов союза надбавку к первым ста рублям зарплаты в размере 120 %, ко вторым – 50 % и ко всем последующим – 20 %.

В сфере условий труда требования были более жесткими: 8-часовой рабочий день, проведение зимовки на навигационных окладах для всех желающих остаться на работе, прием, увольнения и сокращения только с согласия (а не т. н. «ведома») Комитетов пристанских, затонских и судовых старост, а в случае их отсутствия – по постановлению профсоюза[290].

О намерении присоединиться к забастовке заявил союз служащих Астраханской губернской продовольственной управы, еще 18 ноября потребовавший надбавки в размере 50–100 % для различных категорий сотрудников. Забастовка продовольственной управы оставила бы город без хлеба и могла привести к совершенно непредсказуемым результатам.

В первый же день забастовки, когда Перфильев и Якиманский сели писать воззвание к народу[291], профсоюзник большевик Трофимов и левый эсер Четин от имени КНВ явились к председателю Продовольственного комитета Михаилу Непряхину[292], который по причине болезни временно устранился от дел. Непряхину было 30 лет, и он был меньшевиком. Трофимов и Четин заявили, что для снижения напряженности КНВ решил отменить акциз и торговую монополию на сахар, и хотели узнать, как изменятся цены. Названную Непряхиным цену газеты опубликовали немедленно – 50 коп. песок и 45 коп. рафинад за фунт. Цены снижались втрое[293]!

Спустя несколько дней Непряхин предложил назначить его «городским продовольственным диктатором» с правом проводить реквизиции, назначать сверхурочные часы для работающих и привлекать горожан к принудительному труду. В свое распоряжение он потребовал отряд Красной гвардии[294]. Комитет отказал Непряхину[295], зато принял решение увеличить жалованье служащим губернской продовольственной управы и пообещал рассмотреть петиции пожарников[296]. Поскольку после телеграммы наркома финансов Менжинского о недопустимости передачи денежных средств в регионы, не признавшие советское правительство, надеяться на Петроград было сомнительно, хотя и не бесполезно[297], члены КНВ сформировали специальную комиссию в составе городского головы Зенченко, большевика Гольдберга и эсера Сухорукова. Они должны были разработать серию мер для нормализации финансового положения в регионе. Комиссаром финансов назначили ленинца Гольдберга, чтобы СНК был посговорчивее[298].

В условиях политической нестабильности население запаниковало и стало снимать деньги с банковских счетов, что, как отметил Сигалов, «грозило полным финансовым крахом»[299]. Поэтому КНВ ограничил выдачу в одни руки наличных денег суммой 2000 руб. в течение двух недель. В дальнейшем сумму снизили до 1000, а затем и до 500 руб. Исключение составляли изъятия со счетов для выплаты зарплаты, но они лимитировались суммой в 500 руб. в неделю с обязательным предоставлением списка работников в особый комитет[300].

5 декабря КНВ под председательством Перфильева постановил увеличить денежное содержание работников правительственных учреждений (школ, семинарий, инспекторов, инженеров) и военнослужащих. Было принято решение установить контроль над отделениями Госбанка. Предприятиям начали выдавать ссуды под залог недвижимости[301].

Забастовка способствовала укреплению власти КНВ. Еще 1 декабря находящийся под влиянием большевиков профсоюз судоходных служащих предложил Комитету учредить должность Водного комиссара, выдвинув на нее «лицо, вполне компетентное в деле судоходства и пользующееся общественным доверием», – члена РСДРП(б) А. Демидова