Ассорти Шерлока Холмса - [4]

— Да, я сообщил об этом полиции, но только полиции. Остальным гражданам Берлина ничего не сказали, чтобы не навредить поискам. В противном случае «золото Трои» будет спрятано ещё тщательнее, если только его не вывезли за пределы Берлина. Его можно увезти в другой город, минуя пути сообщения, хотя это и замедлит передвижение, но на границе Германии его ждёт таможня.

— Чью каску вы мне прислали?

— Этот Pickelhelm принадлежал бывшему канцлеру, которого я сам отправил в отставку, — самодовольно ответил кайзер. — Я отправил вам каску, чтобы вызвать у Холмса дополнительный интерес. Ведь в газете ни слова о каске. Больше нет вопросов?

— Благодарю, Ваше Величество, вопросов у меня больше нет. Нет, погодите, я кое-что забыл. Мистер Холмс, по его словам, не заинтересован в излишнем стяжательстве. Поэтому ваши деньжищи лучше раздать малоимущим.

С этими словами я повесил трубку. Не зная, куда мне теперь идти, я пересёк парк в обратном направлении и отправился на север, дойдя до Турмштрассе. Там перед моими глазами предстала картина, виденная мною впервые. В те годы я видел на лондонских улицах разновидности кэбов, омнибусы и конку, но не паровые экипажи, так как в пределах Лондона паровой двигатель годится лишь для подземки. А тот агрегат, который я сейчас видел, был самоходный, но тем не менее у него не было ни трубы, ни парового котла. Дым шёл не из трубы, а с задней стороны, и изнутри слышался постоянный треск. На сиденье сидел почтальон со светлыми усами, рядом с ним на сиденье лежала сумка с письмами и газетами. Но у нас почтальоны ходят пешком, или ездят на велосипедах в сельской местности.

Немец остановил свою штуковину. Не произнося ни слова, он протянул мне визитную карточку с готическими буквами. В поезде я успел полистать словарь, и чтение не составило особого труда. Качество типографского оттиска оставляло желать лучшего, а информация, несмотря на немецкую скромность, выглядела несколько хвастливой.

ЭРНСТ ШТОЛЬЦ

Единственный почтальон Берлина

Шофёр безлошадного экипажа

Почитатель Гомера

Почтамт на Унтер ден Линден

Йоркштрассе 2

— Вы из Великобритании? — спросил немец по-английски.

— Да, сэр.

— Впервые попали в Германию?

— Да, сэр.

— Отставной военный и курите трубку?

— Да, — я изумлённо взглянул на немца. — Откуда вы всё знаете?

— Мои рассуждения очень просты. Судя по выражению лица, вы в первый раз увидели безлошадный экипаж с двигателем внутреннего сгорания. Немцы уже знают о них, так как этот вид транспорта есть в каждом немецком городе, а его владелец известен всему городу. Но вы, как видно по внешности, горожанин. Следовательно, вы не немец. Следовательно, вы англичанин или русский или другой иностранец, в то время как магометанин, африканец, азиат, индеец или житель Океании не подходят к вашей внешности. Американец или француз также не подходят, так как эти народы знакомы с такими безлошадными экипажами. По крайней мере, я так считаю. С другой стороны, у вас в руках англо-немецкий словарь. Следовательно, вы англоязычный: англичанин или американец. Американца я уже вычеркнул, остаётся англичанин. Вы привыкли носить военный мундир и поэтому держите носовой платок в рукаве.[6] Я вижу его даже из автомобиля. И, судя по внешнему виду этого платка, вы прочищаете им внутрённюю поверхность курительной трубки.

Вероятно, моё лицо действительно выражало удивление. Но то, что незнакомый немец продемонстрировал способности, присущие моему знаменитому другу, удивило ещё больше. Легко было представить, что этот умник догадается о моей службе в Афганистане.

— Вы, англичане, до сих пор не имеете понятия о современных автомобилях! Кстати, вам нужна сегодняшняя газета, Berliner Lokal-Anzeiger? Вы найдёте в ней информацию о похищении «клада Приама».

В этот миг я проявил поспешность, о которой впоследствии вспоминал со стыдом: я машинально схватил показанную мне газету и на глазах любопытных прохожих побежал обратно на вокзал, где в камере хранения лежал чемодан с немецко-английским словарём.

Когда-то я назвал Лондон огромным мусорным ящиком, а Холмс назвал его гигантским человеческим ульем. Берлин, соответственно, (после изобретения конвейера в начале нового столетия) можно назвать огромной конвейерной линией, ведь в нём всё движется. Мне пришлось убедиться в этом на собственном опыте. На перекрёстке я споткнулся о рельсы и, подвернув ногу, неожиданно получил удар тока. Что-то громко заскрежетало слева. Я упал и лишился сознания, увидев вагон конки, возникший прямо передо мной без конной тяги. Помню лишь, что моё сознание погрузилось в темноту, и несколько часов были вычеркнуты из моей памяти.

Теперь будет уместно изложить фрагмент письма, написанного мною в Берлине, а если быть точным, то вторую половину. Первая половина описывает только что описанные события, и нет резона заново описывать их теми же словами. Стоит заметить, что Холмс велел отправить телеграмму, но я написал слишком много. Придётся отправить письмо, хотя оно дойдёт до Англии позже, чем телеграмма.

Клиника Шарите, Берлин

31 июля

…Когда я очнулся, было совершенно непонятно, что со мной произошло. Откуда взялась конка, если на рельсах не было лошадей?