Асфальт в горошек - [25]

А однажды не вернулся. Больше никогда мы его не видели. Сбежать он не мог. Умница был… но черный. Я знаю, что очень многие люди питают, мягко говоря, нелюбовь к черным кошкам и рады их истреблять. Это была наша первая потеря.

Когда у нас появилась квартира, появились и любимцы. Первым был кот Атос, настоящий кошачий ангел, ангора-биколор с трудным детством, проведенным в студенческом общежитии МИЭТа, где учился сын. Атос был в доме главный, но прожил всего десять лет, очень тяжко болел. Так же, как и собака, которая появилась потом. Она была уже немолодой — шесть лет, по собачьим меркам — взрослый пес, но хозяева выставили его на улицу, а мы подобрали. Карат, сердечник и гипертоник, прожил у нас еще столько же и последние годы он провел в любви и тепле. Еще при его жизни мы подобрали маленького смешного песика, названного Анхором в честь ташкентского Анхора, а потом и серого котенка Грея. Когда навеки ушел Карат, мы взяли умирающего, безжалостно искусанного кота, который выправился и превратился в настоящего бегемота. Зря мы его назвали Крисом в честь Юла Бриннера, у последнего была идеальная фигура, этого же, скорее, нужно было назвать Бубль-Гумом, уж очень он похож на кота из мультика про попугая, помните: «Таити… Таити… Нас и здесь неплохо кормят». Ну вот, так и жили мы впятером, пока Анхора не отравили поборники свободы от собак. Отравили существо, никогда, никому не причинившее зла. Он даже не лаял на кошек, потому что до нас жил в подъезде одного из соседних домов и близко с ними общался. Вот голубей гонял. Любимое развлечение — с разбегу влететь в стаю раскормленных сизарей, по которым просто ходить можно, так размордели. И такой довольный был, когда они разлетались! А еще обожал подставлять наших домашних котов: сделать лужу под стулом, где спит кот, а потом только что не лапой тыкать: мол, вот они какие плохие. Их гнать пора, не то что меня — умницу и красавца! Очень ревнивый был. Не дай бог погладить при нем кота: тут же возникает и головёнкой тычется в ладонь: а я?

Нет больше нашего маленького домашнего Макиавелли.

Вот ждем, когда нас найдет своя собака. Они всегда появляются неожиданно. Скольких мы пристроили, да и кошек тоже! Следующая — наша. Появится, будьте уверены… Может и станет для нас такой же радостью, какой всегда был Анхор. Только молодую мы пристроим. Нам нужна постарше, чтобы мы ее пережили. А то не дай бог с нами что, на улице окажутся все. А если радостью не станет — хотя бы спасем еще одну душу. Жить нужно дальше, хотя это становится все труднее и труднее. Будем жить.

P.S. Писала я все это четыре года назад. И думала, что боль утихнет… Ничего подобного. Даже сейчас, когда собака все-таки появилась. Огромный черный пес по кличке Тимофей. Ему лет семь, наверное. Он раньше сторожил одно предприятие, а оно разорилось. Остались хозяин, охранники и Тима. Столовой не было, кормить было некому, муж готовил еду, раскладывал по пакетам, чтобы хватило на неделю, и по субботам ездил, отдавал все это охране. Лечил, уколы делал, но главное — кормил. А потом охране все это надоело. Зачем трудиться, собаку кормить, когда можно не кормить? Пожаловались хозяину. Тот сказал, что пусть либо пса забирают, либо его пристрелят. Вот и пришел к нам Тимофей. Пока что живет в отдельной комнате: прививок, естественно, нет, и, как оказалось, клещей на нем — третий день снимаем, а они откуда-то все берутся. Да и непонятно, как к котам отнесется. И снова: поживем — увидим…

А сегодня муж сказал, что сдает Тима. Ему уже тринадцать. Припадает на переднюю лапу, побурел, больше не набрасывается на прохожих собак и не тянет мужа, пытаясь уронить.

Сердце сжимается.

Старые журналы

А было это… Ой, когда же это было? В старые-старые времена. Времена девушек «пин-ап», буги-вуги, американских мюзиклов, твердой убежденности, что СССР — лучшая в мире страна, ташкентского солнца, огромных помидоров и таких же огромных персиков, словом, почти семьдесят лет назад. Целая вечность. Больше полувека.

И было мне тогда лет пять-шесть. Няни тогда уже не было, в детский сад я не ходила, почему — не знаю, а только во многом была предоставлена самой себе. Папа где-то на руднике. Приезжает раз в два месяца. Мама работает в газете. Через день. Утром уходит и приходит уже глубокой ночью. На следующий день отсыпается и только потом начинает готовить, убирать, стирать, идет на рынок.

Сестра учится в медицинском, Ей точно не до меня. У нее свои важные дела.

Поэтому я очень часто остаюсь одна. Всем известны совершенно неразумные и иррациональные страхи детей. Вот и я боялась. Что вполне естественно. Нет, меня никто не запугивал. Но вот боялась.

И чтобы обрести уверенность, как ни странно, ложилась в постель и клала рядом с собой огромную стопку журналов «Огонек». Почему именно «Огонек»? Да потому что читать не всегда было чего, а читала я уже в четыре года, и читала взахлеб, и от этой привычки мне уже не избавиться. И потому что других журналов в доме не было. Мама и «Огонек» выписывала из-за приложений — в то время, да и потом до самой перестройки, приложениями были собрания сочинений лучших писателей мировой литературы. Сколько у нас было огоньковских приложений… Слава моей маме! Часть осталась у меня до сих пор, некоторые заменили на новые издания. Только «Огонек» позже издал Джека Лондона в четырнадцати томах и Конан-Дойла! Брет-Гарта, Грина и Стивенсона! Ох, какие же там люди сидели. Благодетели истинные.