Асфальт в горошек - [17]
Но мне повезло. И даже по тем временам — очень.
Десятый класс я начинала в сорок четвертой школе. Ушла я из сорок третьей по причинам, о которых писать не хочется. Слишком уж противно. И опять же еще живы потомки того… Не буду.
Школа была неплохая. И ребята неплохие. НО! Слава любящей высовываться из общих рядов диссидентки дошла и сюда. Правда, здесь была другая классная. Милая, добрая и какая-то невзрослая Людмила Дмитриевна Разина-Синицкая, дочь известного узбекского художника. Литератор. Она умела понимать и принимать все наши, а особенно мои, завихи. И после школы очень дружила кое с кем из своего первого выпуска. Думаю, она на всю жизнь осталась бы таким же большим, славным, наивным, очень красивым ребенком. Если бы не жизнь. Если бы не мужчины, так жестоко, так подло ее предававшие. Наверное потому, что чувствовали — эта не ответит ударом на удар. Скорее, сломается сама. Сейчас она в Америке. В Нью-Йорке. Надеюсь, там она если не счастлива, то спокойна.
А дружила она с ребятами из очень сплоченной когда-то компании. Трое рыцарей и одна дама. Женя Томпаков, Марик Гринберг, Жора Ходасевич и… Аня Гершович, умница, поразительно остроумная женщина, царство ей небесное, мы потом общались почти до ее смерти. Как они дружили! Завидно было! Женя рассказывает, что они с двенадцати лет ездили на «Победу», и Марик однажды попал под трамвай. Так он каждый день бегал в больницу к переломанному бедняге. А когда они пошли на вечер в шестидесятую школу к Марику, кстати сказать, парню миролюбивому, придрались и набили морды всем. И как они с Жоркой потом отомстили с помощью какого-то бандитика с Алайского. Разгорелась вендетта, к счастью, без особых последствий. В очередной драке они пострадали и на следующее мероприятие в клуб кино отправились в следующем составе: Женя — слева с фингалом под правым глазом, Жора — справа с фингалом под левым. Еще один наш одноклассник Игорь Путято — посередке, в темных очках и с фингалами под обоими глазами. Картина маслом! Жаль, я не была очевидицей!
И когда на Жорку напали какие-то подлые амбалы, братья Лешманины, Женя полез в драку и получил слесарным молотком по спине так, что и сейчас аукается… Ох уж эти мужчины!
Как-то Жорка ушел в самоволку и удрал не то из Термеза, не то из Кушки в другую, тоже пограничную часть, где служил Женя. Добирался, презрев все патрули, все проверки, и добрался-таки. И нелегально жил на территории жениной части. Правда, обаяния у него было — океан. Кого хочешь уболтает!
Женя — в Германии, Марик — в Америке, Жора — в Череповце.
Аня похоронена под Саратовым.
А вышла она за Жору…
И дружба, такая, казалось бы, вечная, распалась из-за… Даже не знаю, как это назвать: глупостью или недопониманием. Очень обидно…
Но хватит о грустном.
Так я опять и в который раз о везении.
Училась я плохо и очень много пропускала. Нет, не подумайте чего, просто рядом были парк Тельмана, а главное — зоопарк. Вот я брала книжку и с утра уходила в зоопарк. Тихо, безлюдно, животные, почитать можно спокойно, никто не дергает…
Но в то утро я честно шла в школу, когда меня перехватил Сашка Сагиянц: редкостный, нужно сказать, проныра и пройдоха. А с ним рядом высокий темноволосый парень — ну Ален Делон!
— Познакомься, — говорит он, — это Алик Савельев. Очень много о тебе слышал, просил познакомить.
Тут я немного попятилась. Знала я про Савельева. И про пятидесятую школу. И про Киру Афанасьеву. Девушку со стальными глазами. Сказочную красавицу. Сестру жены известного в Ташкенте музыканта Юрия Живаева, чья фонотека тогда была легендарной.
И знала, что Кирина ревность вошла в пословицу. Да она меня в клочья порвет!
Однако не порвала. Хоть и грозилась плеснуть в глаза кислотой. И, забегая вперед, получилось так, что позже я отбила у нее еще одного парня. Своего будущего мужа. А школу в тот день опять прогуляла.
И моя жизнь стала волшебной сказкой.
Но опять это не то, о чем вы подумали.
Любовь не сложилась. Да я и не питала к нему ничего такого. Красота — это еще не все. Остальным он не блистал. И книг не читал. А мне главное — поговорить… Но вот насчет пластинок… Уж и не знаю, откуда у него было столько и таких!
Именно он принес мне «золотой диск» Пресли. В «золотом» футляре. И я впервые увидела лицо того, кто стал моим кумиром на долгие годы. Навсегда.
Свою любовь я передала сыну.
А мечту слетать в Мемфис на могилку Пресли — так и не оставила. Может быть, может быть… Пока есть силы…
Короче, я пропала. Во второй раз. Первый — с Гершвином. И сейчас… Нужно сказать, Алик жадностью не отличался и давал мне слушать пластинки, за что я ему навечно благодарна. Тогда — только за огромные деньги, только по большому блату, только у спекулянтов, да и то сомнительно. Время было суровое. И подобные вещи приравнивались… Короче, сегодня ты играешь джаз, а завтра — Родину продашь!
Да, а с Кирой мы позже учились на одном факультете. Только она — на немецком отделении. И ничего. Даже не подрались. Она оказалась очень хорошей, очень незлобивой и очень милой девушкой. Мало того, потом мы даже были в приятельских отношениях.
Ее уже нет. И от души надеюсь, что она попала в рай.
Эта книга посвящена моему родному городу. Когда-то веселому, оживленному, в котором, казалось, царил вечный праздник. Ташкент — столица солнца и тепла. Именно тепло было главной особенностью Ташкента. Тепло человеческое. Тепло земли. Город, у которого было сердце. Тот город остался только в наших воспоминаниях. Очень хочется, чтобы нынешние жители и те, кто уехал, помнили наш Ташкент. Настоящий.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
ОТ АВТОРА Мои дорогие читатели, особенно театральная молодежь! Эта книга о безымянных тружениках русской сцены, русского театра, о которых история не сохранила ни статей, ни исследований, ни мемуаров. А разве сражения выигрываются только генералами. Простые люди, скромные солдаты от театра, подготовили и осуществили величайший триумф русского театра. Нет, не напрасен был их труд, небесследно прошла их жизнь. Не должны быть забыты их образы, их имена. В темном царстве губернских и уездных городов дореволюционной России они несли народу свет правды, свет надежды.
В истории русской и мировой культуры есть период, длившийся более тридцати лет, который принято называть «эпохой Дягилева». Такого признания наш соотечественник удостоился за беззаветное служение искусству. Сергей Павлович Дягилев (1872–1929) был одним из самых ярких и влиятельных деятелей русского Серебряного века — редактором журнала «Мир Искусства», организатором многочисленных художественных выставок в России и Западной Европе, в том числе грандиозной Таврической выставки русских портретов в Санкт-Петербурге (1905) и Выставки русского искусства в Париже (1906), организатором Русских сезонов за границей и основателем легендарной труппы «Русские балеты».
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.