Арзамас-городок - [161]
В 1899 году написан трудно доставшийся очерк «Золотой век Арзамаса», на столе лежало жизнеописание известного духовного деятеля, основателя Саровской пустыни иеросхимонаха Иоанна, уроженца села Красного. Жизнеописание появилось в «Нижегородских епархиальных ведомостях». Через год в этом же издании опубликован очерк «Достопамятный арзамасец Иван Сальников». Это о том самом, чью фамилию носила лучшая улица родного города.
Щегольков еще не раз обратится к биографиям духовных праведников Арзамасской земли. И это не случайно, и объясняется не только религиозностью самого автора. Николай Михайлович хорошо понимал, что жизнь подвижников веры — это тот благотворный источник духовных высот, из которого всегда щедро черпает простой народ, обретая свою целительную нравственную основу, и теплую надежду на предбудущее.
Нижегородская интеллигенция — все, кто постоянно следил за местной печатью, создавал ее, сразу заметили исторические работы арзамасца. 6 апреля 1901 года Николай Михайлович заслуженно избран членом Нижегородской ученой архивной комиссии. Ее состав представляли не только лучшие научные силы края, но и столичные ученые, общественные деятели, краеведы, художники, писатели, среди них В. Г. Короленко. В этом же 1901 году членом комиссии стал и А. М. Пешков (М. Горький).
Вскоре Щегольков на страницах того же «Волгаря» поместил пять новых очерков, которые потом составили 13–18 главы его будущей книги по истории Арзамаса. В 1903 году эти главы вышли в Нижнем Новгороде отдельной книжкой и тут же разошлись.
В 1903 году Николай Михайлович, в связи с открытием мощей преподобного Серафима Саровского, издал подробный путеводитель по Сарову с жизнеописанием знаменитого пустынника.
1909 год… Появляется статья в «Нижегородском церковно-общественном вестнике» об Арзамасе в 1812 году. А в родном городе после долгой собирательской и застольной работы выходит большой труд «Арзамасский Воскресенский собор» — книга, которая вобрала в себя большой фактологический материал об Арзамасе и его людях.
Радоваться бы общественному признанию, тешить самолюбие тем, что долгие годы изморного труда наконец-то воплощаются уже и в отдельные издания, но смято тяжелой плитой горя, придавлено то горделивое удовлетворение — еще 30 апреля 1908 года не стало жены, и он все-то не может опомниться от потери любимой.
Вспыхнул — откуда он взялся, трижды клятый туберкулез… Щегольков не раз возил Веру Михайловну «на кумыс», не поскупился на разных докторов — ничего не помогло…
Уж подлинно, что жестокий рок довлел над фамилией. Вот вспомним-ка: трех своих Сергеев схоронил родитель, ушел малолетним четвертый Сергей — у сына. Еще в июне 1888 года родилась у Николая Михайловича дочь, названная в честь бабушки — Глафирой. Недолго и она гостила на земле. После, в младенчестве, умерли у историка сыновья Зосима, Иона. Выжили двое: Михаил и Федор.
…Телеграфист IV разряда, а с конца 1881 года надсмотрщик Арзамасской телеграфной станции, он же частным, приватным образом типограф, Николай Никанорович Доброхотов большой корысти себе не искал, когда обговаривали, как издать книгу. Пятидесятилетний, бородатый. в форменном тесном мундире будто читал мысли автора, горячился:
— Первый труд по истории города… Дадим в печатное движение большим форматом! Да мы все типографские украсы, все орнаменты вход пустим…
Доброхотов привычно барабанил сухим пальцем по столу, будто телеграфным ключом работал.
— Собирай иллюстрации. И вот что, предвари начало напутным словом, предисловием!
Подперев тонкими пальцами сильно лысеющую голову, Щегольков говорил тихо, осторожно:
— Пожалуй, не приму твоего совета, Николай Никанорович. Назвать «историей» — это нет! Это прежде Храмцовский в Нижнем с такой легкостью… Я — первый собиратель материалов по Арзамасу, летописец скромный… А история, в полном-то значении этого слова — эт-то, брат, после, после нас… Пусть потрудятся новые поколения. А я уж тем доволен, что оставлю им путеводную нить… Льщу себя надеждой, что без моего слова, похоже, тем историкам не обойтись. Но будет, будет, в свой огород кидаю цветочки…
В другой приход к Доброхотовым Николай Михайлович принес толстую папку фотографий для клише на свинцовых пластинках. Едва не с порога наборной комнаты объявил:
— Название книги, пожалуй, длинное, но точное: «Исторические сведения о городе Арзамасе, собранные Николаем Щегольковым». Ниже набирайте тако: «С видами и портретами».
Доброхотов плавно развел руками, широко улыбнулся.
— Воля твоя-с. Ваши деньги — ваши прихоти!
В комнату вошла Мария Федоровна, жена телеграфиста и фактическая владелица типографии. Была она дочерью Федора Ивановича Владимирского, отличалась ясным умом и деловитостью. Мария Федоровна слыла хорошей наборщицей, вела корректуру, всех своих детей, а их было двенадцать, в свое время научила нехитрому наборному ремеслу, и потому типография обходилась почти без наемной силы.
Щегольков увидел жену Доброхотова, вспомнил, что заготовил к ней просьбу.
— Мария Федоровна, с нижайшим поклоном… Где-то в слоге я, наверное, не ровен, и ежели нескладности какие выпирать будут… Потом, иногда, в знаках препинания не тверд — приложите руку!
Тема, выбранная писателем, — первые годы существования почитаемого и в наши дни богохранимого центра православия Саровской пустыни. Повествование «Ярем Господень» — это и трудная судьба основателя обители иеросхимонаха Иоанна, что родился в селе Красном Арзамасского уезда. Книга, написана прекрасным русским языком, на какой теперь не очень-то щедра наша словесность. Кроме тщательно выписанной и раскрытой личности подвижника церкви, перед читателем проходят императорствующие персоны, деятели в истории православия и раскола, отечественной истории, известные лица арзамасского прошлого конца XVII — первой половины XVIII века. Книга несет в себе энергию добра, издание ее праведно и честно послужит великому делу духовного возрождения Отечества..
Книга посвящена неутомимому исследователю природы Е. Н. Павловскому — президенту Географического общества СССР. Он совершил многочисленные экспедиции для изучения географического распространения так называемых природно-очаговых болезней человека, что является одним из важнейших разделов медицинской географии.
На материале биографий Уинстона Черчилля и Джорджа Оруэлла автор показывает, что два этих непохожих друг на друга человека больше других своих современников повлияли на идеологическое устройство послевоенного западного общества. Их оружием было слово, а их книги и выступления и сегодня оказывают огромное влияние на миллионы людей. Сосредоточившись на самом плодотворном отрезке их жизней – 1930х–1940-х годах, Томас Рикс не только рисует точные психологические портреты своих героев, но и воссоздает картину жизни Британской империи того периода во всем ее блеске и нищете – с колониальными устремлениями и классовыми противоречиями, фатальной политикой умиротворения и увлечением фашизмом со стороны правящей элиты.
Вместе с Джанис Вы пройдёте от четырёхдолларовых выступлений в кафешках до пятидесяти тысяч за вечер и миллионных сборов с продаж пластинок. Вместе с Джанис Вы скурите тонны травы, проглотите кубометры спидов и истратите на себя невообразимое количество кислоты и смака, выпьете цистерны Южного Комфорта, текилы и русской водки. Вместе с Джанис Вы сблизитесь со многими звёздами от Кантри Джо и Криса Кристоферсона до безвестных, снятых ею прямо с улицы хорошеньких блондинчиков. Вместе с Джанис узнаете, что значит любить женщин и выдерживать их обожание и привязанность.
За две недели до тридцатилетия Марк Болан погиб в трагической катастрофе. Машина, пассажиром которой был рок–идол, ехала рано утром по одной из узких дорог Южного Лондона, и когда на её пути оказался горбатый железнодорожный мост, она потеряла управление и врезалась в дерево. Он скончался мгновенно. В тот же день национальные газеты поместили новость об этой роковой катастрофе на первых страницах. Мир поп музыки был ошеломлён. Сотни поклонников оплакивали смерть своего идола, едва не превратив его похороны в балаган, и по сей день к месту катастрофы совершаются постоянные паломничества с целью повесить на это дерево наивные, но нежные и искренние послания. Хотя утверждение, что гибель Марка Болана следовала образцам многих его предшественников спорно, тем не менее, обозревателя эфемерного мира рок–н–ролла со всеми его эксцессами и крайностями можно простить за тот вывод, что предпосылкой к звёздности является готовность претендента умереть насильственной смертью до своего тридцатилетия, находясь на вершине своей карьеры.
Первая часть книги Л.Млечина «Алиби для великой певицы» (из серии книг «Супершпионки XX века») посвящена загадочной судьбе знаменитой русской певицы Надежды Плевицкой. Будучи женой одного из руководителей белогвардейской эмиграции, она успешно работала на советскую разведку.Любовь и шпионаж — главная тема второй части книги. Она повествует о трагической судьбе немецкой женщины, которая ради любимого человека пошла на предательство, была осуждена и до сих пор находится в заключении в ФРГ.
Театральный путь Алексея Владимировича Бородина начинался с роли Ивана-царевича в школьном спектакле в Шанхае. И куда только не заносила его Мельпомена: от Кирова до Рейкьявика! Но главное – РАМТ. Бородин руководит им тридцать семь лет. За это время поменялись общественный строй, герб, флаг, название страны, площади и самого театра. А Российский академический молодежный остается собой, неизменна любовь к нему зрителей всех возрастов, и это личная заслуга автора книги. Жанры под ее обложкой сосуществуют свободно – как под крышей РАМТа.