Артюр Рембо - [16]

Как-то раз Делаэ — он был в седьмом классе — сидел на уроке немецкого языка рядом с одним из тех двух незнакомцев с реки; в классе было до неприличия шумно. И вот его сосед, получив тумака, решил, что это был Делаэ, и обрушился на того с кулаками.

— Ваши фамилии! — крикнул, обернувшись, учитель.

— Делаэ, Эрнест.

— Рембо, Фредерик.

Их оставили после уроков в качестве наказания; случайно в коридор, где они находились, заглянула жена директора и поинтересовалась, за что наказали маленьких шалопаев.

— Мы ничего не сделали, мадам, — ответил Делаэ, теребя свое кепи.

Фредерик, предчувствуя, какую оплеуху отвесит ему родная матушка и как она оставит его без ужина, хныкал и шмыгал носом.

— Этот по крайней мере раскаивается, — изрекла жена директора и с достоинством удалилась.

Так Делаэ заслужил дружбу «старшего Рембо», который, как он узнал, учился в пятом классе у Рулье. Фредерик был плохой ученик, неаккуратный и тупой: случалось, на контрольных он просто переписывал слово в слово условия задач и на этом останавливался. Если бы существовало место ниже последнего, Фредерик занимал бы его с полным правом.

В субботу в класс пришел объявлять оценки — о ужас! — сам Дедуэ; все тряслись от страха в ожидании этого момента. Когда он добрался в списке до Фредерика, он запнулся, затем продолжил:

— М-да…. а ведь ваш брат…

— А чего это он про твоего брата? — спросил Делаэ.

— Про Артюра? Он все время всех на что-нибудь подбивает!

К несчастью, знакомству Делаэ с «задирой» Артюром мешало — и постоянно — одно обстоятельство: появление в школе после окончания уроков г-жи Рембо с дочерьми. Ее горделивая манера держать себя, повелительный раздраженный голос красноречиво свидетельствовали о той суровости, на которую не уставал жаловаться Фредерик. Все это производило удручающее впечатление.

Каждый день опечаленный Делаэ лицезрел величественное дефиле: «Впереди, держась за руки, шли девочки, Витали и Изабель, во втором ряду шагали мальчики, Артюр и Фредерик, тоже держась за руки; за ними, на раз навсегда установленном расстоянии, завершая процессию, шествовала сама г-жа Рембо»⁴. Перед тем как «процессии» исчезнуть в толпе на Церковной улице, Фредерик на прощание оборачивался и подмигивал своему новому другу. Вскоре Артюр стал подражать брату, и сей дружеский жест стал предметом гордости будущего почитателя его таланта.

Артюр закончил год с хорошими, но опять-таки не блестящими результатами: первая премия по закону Божьему и по декламации (казалось, это был его конек, учитель даже остановил его, не дав дочитать до конца отрывок из «Энеиды»), вторая — по латинскому стихосложению и по истории и географии, похвальная грамота пятой степени по немецкому языку.

Преподававший в третьем классе (1867/68 учебный год) коренастый и волосатый бургундец по имени Арист Леритье, по прозвищу «дядя Арист», был добрый малый со многими странностями: во-первых, он нюхал табак, постоянно застревавший в его роскошных усах, во-вторых — что было хуже, — не выносил «романтических натур» и почитал за поэзию только стихи Бу ал о. Наконец, у него случались приступы всесокрушающего гнева, он тряс своей львиной гривой и наводил на учеников смертный ужас. Однако, успокоившись, охотно предлагал недавним жертвам в знак примирения свою табакерку.

Директору, заметившему неординарные способности младшего Рембо, удалось уговорить его матушку разрешить ему дополнительные занятия, как будто он и без того не учился отлично. Чтобы понравиться дяде Аристу, наш юный поэт преподнес ему скрупулезнейшую работу по Бу ал о, в которой были выявлены малейшие отклонения автора от законов стихосложения. Выше всего Артюр оценил «Аналой/Певчие/Конторка» и «Дурацкий завтрак», то есть пародии Буало. Он и сам писал пародии, упражняясь в остроумии; к сожалению, они до нас не дошли. Делаэ сохранил первую строчку одного такого стихотворения:

У темных стен, пиная тощих шавок…

В других произведениях подобного рода он насмехался над красавчиком-одноклассником, нападал на человека, сменившего дядю Шоколя, молодого консьержа, который носил в зубах розу.

Он признался Леритье в том, что пишет стихи.

— Ну что же, и я когда-то писал стихи, особенно в честь Орсини[16].

Начатый подобным образом разговор не мог продолжаться долго. Рембо, опустив глаза долу, улыбался.

Наш герой пописывал и прозу. Надзиратель по имени Понселе хвастался (Патерну Берришону), что отобрал у Рембо один его приключенческий роман об аборигенах Океании⁵.

Склонность к пародии проявлялась и в шаржах; здесь он подражал Жилю, Домье, Ле Пти и Альберту Хамберту (автору непревзойденного Бокильона). Некоторые из них сохранились в географическом атласе Деламанша, о котором говорилось выше, однако доказать авторство Артюра не представляется возможным: если всяких буржуа и нотариусов еще можно отнести на его счет, то автором неумелых набросков тонким карандашом скорее всего был Фредерик, а элегантных дам, вероятно, срисовывали из модных журналов Витали и Изабель⁶.

Итак, у него была страсть к экзотике, эксцентрической пародии; осталось лишь сказать о его невероятной скрытности, и описание нашего героя будет полным. Так, Рембо тайно послал наследнику