Артиллерия Ивана Грозного - [76]
Его версию поддержал английский ученый Сергей Богатырев. В статье «Bronze Tsars: Ivan the Terrible and Fedor Ivanovich in the Decor of Early Modern Guns»[644] он привел сравнительный анализ шапки Мономаха и шапки на пушечном декоре. Историк отмечает, что изображение в некоторых местах (завитые усы и особенно ромбовидный орнамент на бармах) явно зависит от гравюры Эрхарда Шона, который задал стандарты изображения московского князя европейскими мастерами. Общие черты лица (вытянутое лицо, длинный нос, борода) также следуют гравюре Шона. Следует учитывать, что у нас нет достоверных прижизненных изображений Ивана, выполненных в России. Создатель изображения на «Ревельском льве» стремился представить не столько точный индивидуальный портрет Ивана, а скорее образ грозного завоевателя.
О создателе «Ревельского льва» мастере Миддельдорпе известно, что он работал в Любеке с 1548 г. (отливал колокола в Данию), а скончался в 1561 г. Вспомним, что пушки в Любеке заказывал для войны магистр Ливонского ордена – они были привезены в Феллин, а в 1560 г. все любекские орудия достались войскам Ивана Грозного.
Таким образом, к 1570 г. Ревель, он же Колывань, был прекрасно вооружен артиллерией и основательно защищен толстыми стенами, высокими башнями, глубокими рвами, крутыми валами и ронделями.
Войско герцога Магнуса, подошедшее к Ревелю, практически не имело артиллерии: «Да изо Пскова велено отпустить с королем Арцымагнусом четыря пищали полуторных со всем с нарядом и с колесы, а к пищали по триста выпусков»[645]. Четыре орудия до 6 фунтов калибром, конечно же, ничего не могли сделать не только с каменными стенами, но и с укреплениями на валах. Ревельцы знали, что у осаждавших не было осадной артиллерии. Герцог Магнус, голдовник царя, писал магистрату, что царская артиллерия скоро прибудет: «Вас обнадеживали из Нарвы и других городов, что царь-де пришлет только 4 мортиры и 2 картауны; я, в свое время, доберусь до тех, кто распространил такой слух; Ревель же ошибается, полагая, что царь не пришлет еще более»[646].
2 сентября установленные на горе полуторные пищали стали обстреливать 6-фунтовыми ядрами, которые не могли причинить сколь-нибудь серьезного вреда стенам и башням.
12 января 1571 г. отмечено прибытие русского отряда (кн. Ю.И. Токмакова) «с тяжелыми орудиями и мортирами», которые через день с оборудованных позиций стали делать первые пристрелки, выпуская ядра «от 16 до 25 фунтов, а также и в 6 фунтов; но убитых, кроме одного стрелка на валу и двух бедных женщин, родных сестер, которых одним выстрелом убило на печи, не было»[647]. Через три дня установленная у Глиняных ворот у Блейхберга батарея мортир начала забрасывать огненные шары в город. Однако прибытие тяжелой осадной артиллерии не решило вопроса взятия города. Обстрел самых крупных орудийных башен Толстая Маргарита и Больших Морских ворот не дал результата – ядра не смогли пробить толстые стены. Огненные снаряды также не смогли поджечь город – «пожарные» команды ревельцев вовремя засекали падения зажигательных ядер и тушили их.
Не сломила сопротивление ревельцев и чума, эпидемия которой вспыхнула зимой. К марту 1571 г. для Магнуса и русских воевод стало очевидным, что с имевшимися силами взять столь крупную цитадель не представляется возможным. 16 марта осаждающие сожгли лагерь и отошли.
Русские пушки под «белыми стенами». Падение Вайсенштайна
Артиллерия под командованием князя Ю.И. Токмакова вновь выдвинулась в 1572 г. в Ливонию под крепость Пайду – так в русских источниках называли Вайсенштайн. Согласно разрядной книге «государь царь и великий князь ходил в вотчину свою в Великий Новгород, а из Новагорода Великово пошол зимою для своево дела и земсково на ливонские немцы, а взяли тем походом город Пайду[648]. Вместе с Токмаковым в артиллерию были назначены В.Ф. Ошанин и 7 голов «у наряда» (С.Ф. Нагой, З.И. Сугорский, И.Г. Зюзин, В.И. Молчанов, И.П. Новосильцев, М. Горский, П.Г. Савин Большой).
Не зная замыслов русского командования, подданные шведской короны в Ливонии решили отвоевать Оберпален, в сторону которого 16 декабря 1572 г. выдвинулся отряд рейтар и кнехтов из 72 «фанов» (подразделений в несколько десятков человек) под командованием Клауса Акезена, с двумя картаунами и боезапасом из пороха и свинца. Однако отряд дошел только до Ниенгофа, что в 5 милях от Ревеля. Первые известия о вторжении русских, как говорят ливонские хронисты Б. Рюссов и И. Реннер, не внушили опасений – шведы предполагали, что отряды «московитов» были малочисленны. Развертывание русской армии с крупной артиллерией было полной неожиданностью – комендант Вайсенштайна Ганс Бойе легкомысленно отправил навстречу ревельским картаунам «почти всех кнехтов» – 500 человек, тем самым ослабил гарнизон замка[649].
Вскоре под Вайсенштайном появились многочисленные русские полки, и достаточно было увидеть калибры и размеры русских пушек, чтобы понять: замок был обречен. Единственное, на что надеялись защитники, так это на помощь извне.
