Артем Гармаш - [218]

XII

Артем узнал о казни десятерых уже только ночью, когда Серега вернулся из города, куда ходил разведать. Пошел он еще засветло, сразу же после последних в этот день похорон, вместе с могильщиками; обещал не задерживаться. Да вот уже и ночь затянула снаружи густо-синими завесами все оконца колокольни, а его все не было. Артем стал беспокоиться, ведь в такой день не шутка и в переделку какую попасть. Поэтому, услышав наконец шорох ног у дверей, а потом осторожный скрежет ржавого засова снаружи, кинулся сразу к порогу. Не дав Сереге даже сесть с дороги, начал допытываться, что там, в городе. Но Серега не спешил с рассказом. В руках держал небольшую корзинку — осторожно поставил под стеной. С нее и начал, пытаясь хоть немного оттянуть свой печальный отчет Артему. Дескать, прямо как тот дурень со ступой: вчера в город пёр корзину, а сегодня обратно сюда вынужден был тащить.

Артем спросил, что за корзинка, без особенного, правда, интереса, просто чтобы поскорее покончить с этой темой. Но просчитался. Сереге только этого и нужно было от него — малейшей, пускай даже притворной заинтересованности. Для начала. А дальше уж Артем вынужден был слушать его до конца, не перебивая. Ведь дело касается непосредственно его самого. Не торопясь — свертывал как раз цигарку — и очень уж подробно начал рассказывать историю этой корзины. Не для других, а именно для них, в Князевку, была она приготовлена. Немного взрывчатки, полсотни детонаторов. На сахарном заводе в Князевке хлопцы изловчились делать из обрезков водопроводных труб корпусы ручных гранат. Но с начинкой дело у них швах. Вот Смирнов всякий раз, бывая в городе, и возьмет кое-что из этого подвала. Так было и в этот раз. Вчера Серега занес на ту же самую квартиру на Полтавской улице передачу с тем, что сегодня, проезжая мимо дома, Смирнов заберет ее в бричку. А не вышло, как думали. Все спутали немцы своими облавами. Оказия с бричкой отпала. Смирнов собирается выехать из города сегодня ночным поездом. И корзину брать с собой не захотел. Правильно, конечно, но и оставлять на квартире нельзя было. И так бедняга хозяин за сегодняшний день просто измучился. Несколько раз прибегал к Серегиным родителям, все допытывался, где он да когда будет. И в конце концов не выдержали нервы у человека. Хорошо, что Серега забежал домой и, узнав от родных, подался сразу же на Полтавскую. А тот уж и корзину всю выпотрошил. Ждал только вечера, чтобы по частям все в овраг выбросить. Собрал Серега все снова в корзину да вот и притащил обратно в подвал. Пускай лежит до поры — до новой оказии.

— А может, ты прихватишь с собой? — И, не дав ответить, рассуждал вслух: — В такой упаковке неудобно, конечно, это кабы вещевой солдатский мешок. Но увы, его нет. Ну, да что-то нужно будет придумать, какую-нибудь котомку тетка даст иль, на худой конец, хоть наволочку. А к ней бечевки можно будет…

— Ну, это не к спеху! — остановил его Артем, уже разгадав настоящий смысл многословия товарища. — Придет день — тогда и придумаем, что да как. Ты лучше рассказывай, что там в городе делается.

Тянуть Сереге дальше уже нельзя было, и он стал рассказывать. Даже объявление немецкой комендатуры со списком казненных своими глазами читал.

Артем как сидел под стеной на корточках, так и застыл, потрясенный страшной вестью. Молчал и Серега, ждал, что вот-вот Артем спросит — кого же. Но Артему сейчас было не до этого. Для жгучей боли и тяжких дум достаточно было и того, что он знал о них с абсолютной уверенностью: никто из них не виновен. «Вот и выходит, что погибли они вместо нас! — немилосердно терзал сердце свое Артем. — Значит, мы с Романом и Серегой тоже повинны в их смерти. И то, что не хотели этого, что даже не предвидели самой возможности такой беды, ничего здесь не меняет. Да уж так ли, правду говоря, и не предвидели, чего нужно было ожидать от этих извергов? А для чего же голова на плечах? Не знали только, кто пострадает, на кого обрушится их черная месть. А впрочем, какая разница! Лишь бы не нас! Уж не потому ли так ловко справились с тем делом — не попались. Отделались другими, не виновными. А сами, как крысы, разлезлись по своим норам!..»

— Ну, хватит, Артем, — не в силах был дальше терпеть Серега это настоянное на черной тревоге молчание. — Сколько ни горюй, ничем не поможешь. Это нам наука на будущее… Полно, хватит! — И будто для того, чтобы показать, что у него лично уже покончено с этим, и склонить к тому же Артема, он как-то подчеркнуто по-будничному, хлопотливо, на коленях пододвинулся к лунному — в узенькое оконце — прямоугольнику на полу и стал вынимать из карманов, из-за пазухи и раскладывать, будто на расстеленной скатерти, харчи: кусок лепешки, пучки зеленого лука и даже несколько сухих тараней. Но приглашать Артема ужинать еще не решался. Принялся за другое дело: взял корзину и спустился в подвал.

А когда через какие-нибудь четверть часа выбрался наверх (пока вынул все из корзины, пока разложил как следует — детонаторы отдельно, взрывчатку в другое место — да еще немного посидел на топчане, просто чтобы дать Артему побыть одному), Артем все еще сидел на том же месте и даже в той самой позе; но теперь он уже курил — блестел огонек цигарки, и вся косая лунная полоса от оконца кипела синим табачным дымом. «Ну, слава богу, раз закурил, значит, отходит понемногу», — и Серега сказал, стараясь, чтобы слова звучали как можно естественнее: