— Но разве эльфы знают, как делать клинки? — спрашивает Грион, но тут же осекается и начинает резво махать перед собою руками. — Нет-нет, сэр Дэн, Агнур, я ничего не хотел сказать плохого про эльфов, но ведь с давних времён оружие куют гномы.
— А люди разве не ковали?
— Но ведь то давно было. И людей здесь нет уже…
— Знаю. Три тысячи лет. Но у меня случайно завалялся человеческий рецепт ковки хорошей стали. Так что — иди проспись, а завтра с утра закатывай рукава. И смотри, сегодня больше ни капли.
Гном торопливо кивает, а я разворачиваюсь и шагаю прочь, пытаясь вспомнить, не стирал ли я с телефонной флэхи файлы к роману о средневековье? Потому как где искать их в инете я уже вряд ли припомню, через двадцатые ссылки добирался.
В таверне никого, кроме Строина нету. Интересуюсь, где мои соратники и хозяин кивает в сторону лестницы.
— В комнаты ушли, даже ужинать не стали. Видимо тяжёлый денёк выдался?
— Тяжёлый денёк вчера был, когда Играриус упорно не желал умирать. У меня к вам одна просьба, — я облокачиваюсь на стойку, — Мне нужен лист бумаги и чернила.
— Бумаги? — глаза гнома удивлённо ползут на лоб.
— Да, бумаги. Ну, это такая… — понимаю, что здесь у неё может быть совсем другое название, и вдруг в мозгу ясно и радостно вспыхивает мысль — а бумага-то у меня есть. Да, маленький кусочек в кармашке для зажигалки. За день до попадания сюда я забыл телефон на работе. А в маршрутке увидел её. Нет, я не заправский Дон Жуан и не знакомлюсь с каждой увиденной красивой девушкой, но здесь не смог этого не сделать. Ёкнуло что-то внутри. Вышел вслед за нею… И так стыдно было, когда в кармане не оказалось телефона. Думал пошлёт. Но она достала из сумочки блокнотик и ручку…
Я торопливо лезу в джинсы и бросаю сложенный вчетверо листок блокнота на стойку.
— Вот, вот это — бумага.
— Я знаю, что такое бумага, сэр, — Строин почему-то переходит на шёпот, и его поза становится до неприличия подобострастной. — Я рад приветствовать стража в своём скромном заведении. Да здравствует великий Оргонт! Пусть его никогда не дождутся Хаос и Бездна! — он умудряется прокричать эти восхваления шёпотом. — Вы, ради Дора, простите, не признал, потому и запросил с вас плату. Забудьте, забудьте, как нелепое недоразумение. Вы можете жить в моей скромной лачуге сколько вам заблагорассудится совершенно бесплатно.
Так, стоп. Я пытаюсь наскоро сообразить, что в общем-то сейчас произошло? Не, понятно — всё дело в бумаге. И судя по всему, здесь она может быть только у стражей. Кстати, какого чёрта я не расспросил у Фло, кто такие эти стражи? Ведь она ещё в первый день говорила о них, не помню что, но говорила — это точно.
— То есть, бумаги ты мне не дашь? — спрашиваю, хотя понимаю, что морозю глупость.
— Сэр, я понял, вы шутите над бедным гномом, — Строин натянуто улыбается и с пониманием кивает. — Это очень удачная шутка. Очень, сэр, — гном начинает деланно смеяться.
— Я отнюдь не шучу, — говорю. — Мне нужно что-то на чём можно писать. На чём вы тут пишите?
Гном поднимает вверх указательный палец и говорит с видом заговорщика.
— У меня есть отличный пергамент, сэр. Из кожи двухмесячного лугового колта. Но я вам хочу сказать, при всём уважение к вам, сэр, я всего лишь бедный гном. Мне с таким трудом удаётся содержать эту чёртову таверну, которая, скажу вам честно, не приносит мне ни какого дохода. О, какой же это неблагодарный труд, — Строин достаёт из кармана курточки платок и начинает утирать слезу.
— Сколько? — сухо спрашиваю я.
Лицо гнома становится ещё жалостливее.
— Только из уважения к вам, сэр, три золотых крайны за кусок стандартного размера.
— Сколько? — удивляюсь я.
— Сэр, у меня дети. Четверо маленьких гномов. Они хотят кушать. А в Кильгерде, что вам я полагаю известно лучше моего, сэр, стандартный кусок стоит три с половиной крайны.
Гном смиренно застывает в полупоклоне.
— Ладно, давай один кусок, — соглашаюсь я, и вспоминая, что деньги в рюкзаке, добавляю. — Запиши на наш счёт.
— С удовольствием, сэр, — довольно и с облегчением выдыхает Строин.
Отступив спиною к «служебному входу» расположенному в углу, за полками с бутылями эля, и пару раз поклонившись, гном исчезает в дверном проёме.
— Чернила не забудь! — кричу ему вслед.
