Арсенал-Коллекция, 2012 № 02 - [8]
Кроме личного оружия экипажа, М30 вооружался 12,7-мм пулеметом «Браунинг» М2НВ, установленным на кольцевой турели. Боекомплект пулемёта составлял 1000 патронов.
Транспортер боеприпасов МЗО оказался необходимым ввиду ограниченного возимого боекомплекта САУ М12
Самоходное орудие М12 в целом неплохо зарекомендовало себя на завершающем этапе Второй мировой войны. Оно представляло собой мощное средство качественного усиления дивизионной артиллерии, позволяющее решать весьма широкий круг боевых задач – от изоляции района боевых действий до уничтожения прямой наводкой укреплённых сооружений. Но ввиду того, что в САУ было применено устаревшая артсистема, карьера М12 оказалась короткой. Уже в мае 1945 г. она была объявлена ограничено боеспособной, а в августе – устаревшей. Тем не менее, идеи, заложенные при создании М12, нашли продолжение. В феврале 1945 г. появился прототип самоходной пушки Т83. Повторяя в общих чертах компоновочные решения М12, он использовал шасси танка М4 и артиллерийскую часть новой пушки М2 «Лонг Том». После успешных испытаний САУ приняли на вооружение и стандартизировали как М40. На том же шасси создали и 203-мм самоходную гаубицу Т89 (после принятия на вооружение – М43). А вот созданный на шасси Т83 транспортёр боеприпасов Т30 так и остался прототипом.
Андрей Харук
«Вихрь», не ставший бурей
Основную тяжесть воздушных боёв Второй мировой войны в Королевских ВВС вынесли два типа истребителей, ставших настоящими символами – «Харрикейн» и «Спитфайр». Но в их тени остались самолёты, по тем или иным причинам не сумевшие выйти на первые роли, и «засветившиеся» в считанных боевых эпизодах. Среди них – двухмоторный «Уирлуинд», оригинальное изделие фирмы «Уэстленд».
До середины 30-х гг. Королевские ВВС располагали весьма слабой истребительной авиацией – в январе 1935 г. в метрополии дислоцировалось всего 14 истребительных эскадрилий. Предполагалось, что в будущей войне основным способом борьбы с авиацией противника станут удары по вражеским аэродромам, перехват же бомбардировщиков на подходах к Британии считался малоэффективным из-за невозможности вовремя их обнаружить. Применение истребительной авиации в системе ПВО виделось, прежде всего, в форме дежурства в воздухе на направлении потенциальной угрозы. Созданные для этого «истребители зональной обороны» (zone fighter) должны были связать боем самолёты противника, пока на усиление не поднимутся истребители-перехватчики. Соответственно, формировался и парк Королевских ВВС. Почти идентичные истребители-бипланы проектировались в двух классах, различающихся продолжительностью полёта: если типичный перехватчик «Хаукер» «Фьюри» мог держаться в воздухе около 2 часов, то биплан «Бристоль» «Буллдог», относящийся к «истребителям зональной обороны» – на добрый час дольше. Назревавшая в середине 30-х гг. революция в истребительной авиации, связанная с переходом к скоростным монопланам, не отразилась на таком разделении ролей – Королевские ВВС наряду с истребителем-перехватчиком (идеальным воплощением этой концепции стал будущий «Спитфайр») считали необходимым обзавестись и новым «истребителем зональной обороны». Энтузиастом этой идеи стал заместитель начальника Авиационного штаба (фактически – командующий Королевскими ВВС) вицемаршал Кристофер Л. Кортни. Он сформировал самые общие требования к новому истребителю, поставив во главу угла большую продолжительность полёта. При этом расчёт строился так: 30 минут полёта на максимальной продолжительной мощности двигателя (набор высоты и выход в район дежурства); 1 час патрулирования на крейсерской мощности; 15 воздушного боя на максимальной мощности; возвращение на аэродром с резервом топлива на 15 минут полёта.
29 марта 1935 г. состоялось заседание Комитета оперативных требований, на котором были конкретизированы другие параметры спецификации к будущему самолёту, получившей индекс F.10/35: скорость не менее 315 миль в час (505 км/ч); потолок не менее 9100 м; вооружение из 6 (а в идеале – 8) пулемётов винтовочного калибра. Оборудование самолёта должно было обеспечивать возможность полётов как днем, так и ночью. Обязательной считалась приёмопередающая радиостанция. При этом машина виделась одномоторной и одноместной. А поскольку подобные требования по скорости, потолку и вооружению предъявлялись и к истребителю-перехватчику, возникла вполне логичная идея – а нельзя ли объединить качества «истребителя зональной обороны» и перехватчика в одном самолёте? Это было вполне возможным при некотором снижении требований к продолжительности полёта. К середине 30- х гг. в Великобритании были достигнуты значительные успехи в области радиолокации, что позволяло рассчитывать на успешное наведение перехватчиков на вражеские бомбардировщики без необходимости продолжительного барражирования в зоне. Так и могла закончиться, даже толком не начавшись, история героя нашего повествования. Но спасением для него стало другое следствие технического прогресса.
Появление в начале 30-х гг. цельнометаллических бомбардировщиков с мощным оборонительным вооружением вызвало вполне обоснованные опасения, что такие машины, следующие в плотном строю, будут трудноуязвимыми для пулемётных истребителей. Во-первых, конструкция бомбардировщиков считалась довольно прочной, чтобы выдержать несколько попаданий пуль винтовочного калибра, а во-вторых – сильный оборонительный огонь должен был помешать истребителям выйти на дистанцию эффективной стрельбы. Выход виделся в вооружении истребителей скорострельными пушками, обладающими куда большими огневой мощью и дальностью стрельбы. Но простая замена пулемётов на пушки представлялась невозможной: если пулемёт винтовочного калибра весил порядка 10 кг, а с боекомплектом – до 20 кг, то 20-мм пушка – 50-70 кг, а с боекомплектом этот показатель возрастал до 100 кг. Таким образом, 8 7,7-мм пулемётов (набор, считавшийся основным вариантом вооружения для перспективных британских истребителей) вместе с патронами весили 160 кг, а 4 20-мм пушки со снарядами – 400 кг, т.е., в 2,5 раза больше. Возрастание массы оружия можно было компенсировать применением более мощной, а значит, и более тяжёлой силовой установки. Но более мощный двигатель является и более «прожорливым» – значит, надо увеличить запас топлива. К тому же, и отдача при стрельбе из пушек существенно превосходила пулемётную – а это требовало упрочнения, а значит, и утяжеления конструкции планера. Вследствие всех этих мероприятий нагрузка на крыло выходила за принятые в середине 30-х гг. пределы – и приходилось увеличивать крыло, а значит, планер снова прибавлял в весе… Выход виделся в переходе на двухмоторную схему, но заказчик продолжал упорно утверждать, что истребитель должен быть одномоторным. Такое требование записали в спецификации F.37/35, изданной 21 июня 1935 г. и заменившей принятую всего тремя месяцами ранее F. 10/35. Теперь вооружение будущего самолёта описывалось как «20-мм либо 23-мм пушки в количестве, достаточном для производства смертельно эффективного, двухсекундного залпа». Требования к максимальной скорости возросли до 530 км/ч (на высоте 4500 м). Как и ранее, новая машина описывалась как «истребитель зональной обороны» – в противовес проектируемым как перехватчики «Харрикейну» и «Спитфайру».
