Арсенал-Коллекция, 2012 № 02

Научно-популярное издание

Андрей Харук

Самоходка, о которой пойдет речь в нашей статье, пожалуй, является одним из наименее известных образцов американской бронетехники времен Второй мировой войны. Несмотря на трудную и извилистую историю создания и относительно небольшое количество изготовленных образцов, самоходная пушка М12 завоевала популярность среди солдат благодаря своей огневой мощи – что и отразилось в присвоении ей неформального прозвища «Кинг-Конг».

Когда на завершающем этапе Первой мировой войны американский экспедиционный корпус высадился в Европе, на вооружение его артиллерийских частей в массовом порядке поступили французские орудия, ставшие основным вооружением американской армии и в межвоенный период. Одним из наиболее удачных образцов французского происхождения была 155-мм пушка GPF (Grand Puissance Filoux -т.е., «Большой мощности Филуа), спроектированная в 1917 г. капитаном французской армии Филуа. Орудие отличалось простой конструкцией, лёгкостью в обслуживании, надёжным и эффективным противооткатным механизмом, значительным углом горизонтальной наводки и большой дальностью стрельбы. Пушки французского производства на вооружении американской армии были стандартизированы как М1917. Впоследствии производство таких систем с некоторыми изменениями, касающимися, в частности, конструкции затвора, было налажено в США -такие орудия обозначались М1918М1. В течение 20-х гг. модификации, апробированные в М1918М1, были внесены и в орудия французского производства, которые получили индекс М1917А1.

При всех достоинствах, GPF была довольно тяжёлой артсистемой – не удивительно, что именно она стала одним из первых «кандидатов» на создание самоходного варианта. Уже в 1918 г. американцы изготовили десять самоходок Gun Motor Carriage Mk.II«моторизованный орудийный лафет»), представлявших собой артиллерийскую часть пушки М1917, наложенную на небронированное шасси гусеничного трактора «Хольт». В боях эти САУ не участвовали, но в первые послевоенные годы работы по их совершенствованию продолжались в 1925 г. был испытан модернизированный вариант Gun Motor Carriage Mk.IX.

Моторизация артиллерии американской армии, казалось бы, была неизбежной – ведь «Комиссия Вестервельта» («Комиссия калибров»), изучавшая итоги применения артиллерии в Первой мировой войне, рекомендовала «моторизовать» артиллерийские части, имеющие на вооружении пушки калибра выше 75 мм и гаубицы калибра выше 4 дюймов (102 мм). При этом вопрос, в чём же должна заключаться моторизация – во внедрении механической тяги, или же в принятии на вооружение самоходных орудий – был оставлен без однозначного ответа. Единственно отмечалось, что орудия калибром 155 мм и выше должны обладать способностью передвигаться со скоростью не менее 10 км/ч на гусеницах (или же на буксире гусеничных тягачей) и не менее 20 км/ч на колёсах (или же на буксире колёсных тягачей).

Выводы «Комиссии Вестервельта» на много лет опередили время и, как часто бывает, не были по достоинству оценены современниками. Командование полевой артиллерии не поддержало идеи моторизации, и вплоть до середины 30-х гг. подавляющее большинство полевых артчастей имело конную тягу.

Причин игнорирования рекомендаций «Комиссии Вестервельта» в части моторизации артиллерии было несколько. Разумеется, нельзя сбрасывать со счетов влияние «Великой депрессии» и политики изоляционизма, вследствии чего армия ощущала постоянную нехватку средств. Но нельзя сбрасывать со счетов и позицию самих артиллеристов, среди которых было ещё много сторонников конной тяги. И их мнение нельзя счесть таким уж необоснованным – ведь, в конце концов, у лошади никогда не заканчивается горючее. Травы и сена всегда хватало, а вот со снабжением топливом в полевых условиях вполне могли возникнуть проблемы. К тому же машина – будь то тягач или шасси САУ – требовала запчастей и специально подготовленного персонала для техобслуживания и ремонта. Коню же требовался лишь кузнец и ветеринар. Уровень технического совершенства механических транспортных средств того времени отнюдь не гарантировал необходимого уровня надёжности при эксплуатации в полевых условиях. Протяжённость и качество имеющихся дорог существенно ограничивали подвижность колёсных транспортных средств. Гусеничные машины могли двигаться по ограниченно пересечённой местности, но при этом их скорость была отнюдь не выше, чем у конных упряжек. Если же речь заходила о самоходных орудиях, то тут возникали новые аргументы: ведь в случае поломки шасси САУ полностью теряла боеспособность, тогда как у буксируемой артсистемы достаточно было сменить тягач. Буксируемые орудия также имели меньшие габариты по сравнению с самоходными, а, следовательно, их было легче замаскировать на местности.

Лишь во второй половине 30-х гг. Командование полевой артиллерии смягчило свою позицию и согласилось на внедрение механической тяги – к 1938 г. моторизовали уже 60 % артиллерии. О самоходках же и далее не могло быть и речи. Только начало войны в Европе и опыт «блицкрига» в Польше и во Франции наглядно показали значение подвижных войск. К тому же, в 1940 г. удалось, наконец-то, сломить сопротивление изоляционистов в конгрессе и значительно увеличить ассигнования на вооружённые силы. В итоге, когда во второй половине 1940 г. был создан довольно удачный средний танк (будущий М3), его шасси решили использовать для повышения мобильности 155-мм пушек.