Аромат теней - [72]

И слова Уоррена: Ты первый знак.

Я оставила машину на месте Оливии в подземном гараже, взяла из багажника комиксы и решила все их прочесть за ночь. Мне нужно заполнить пробелы, оставленные Майкахом и Уорреном в моем обучении сверхъестественному… и в моей жизни.

Когда я вставляла ключ в замок, зазвонил телефон, и, не уловив никакого необычного запаха, я побежала в спальню и сняла трубку. Луна протиснулась своим шелковым телом у меня меж ног, отчего я едва не упала.

— Алло. — Я присела на край кровати и наклонилась, гладя кошку по голове. Луна изогнулась у меня под рукой. Я узнала голос Уоррена.

— Оливия, пора. Мы должны убрать тебя отсюда, в убежище. — В голосе его звучала паника, говорил он задыхаясь.

Моя рука застыла на спине Лупы.

— Я же еще не готова.

— У нас нет выбора. Все агенты отозваны с улиц.

— Почему?

— У меня нет времени на объяснения… подожди. — Послышался приглушенный звук, как будто Уоррен прикрыл микрофон рукой или прижал его к груди. Полминуты спустя он возник снова. — Помнишь, я рассказывал тебе, что Тени сумели найти способ убивать наши звездные знаки? Одного за другим?

Я кивнула, хотя он не мог этого видеть.

— Так вот, они выследили нас; не представляю как, но у них есть следующая цель. Поэтому мы все должны уходить.

— И кто же эта цель? Он помолчал.

— Я.

Я встала и подошла к окну, где в долине снова сгущались тени.

— Но зачем скрываться мне? Ведь Оливия — Арчер. Ее, то есть меня, не тронут.

— Джоанна Арчер, — ответил он, удивив не только тем, что использовал настоящее имя, не и тем, что назвал его полностью, — я им нужен не из-за моей замечательной личности. Я им нужен из-за тебя.

Вот как.

— Встретимся в ресторане «Пеппермилл» на бульваре. Приходи пешком. Не нужно, чтобы машина Оливии оставалась вблизи того места, где мы тебя заберем. Тебя будет ждать такси. Соберись так, словно отправляешься в летний лагерь, и возьми с собой только самое необходимое.

Я оглядела комнату, не представляя, с чего начать.

— Сколько времени я буду отсутствовать?

— Довольно долго, чтобы ты узнала все необходимое, но недостаточно, чтобы тебя хватились.

— Это ограничивает мои потребности, — сказала я самой себе. — А как же Луна?

— О ней позаботятся,

Я задумалась: в сознании возник Марк и его боль; я почувствовала, как у меня возникает недоверие.

— Мне нужно тебе кое-что сообщить, Уоррен. Или спросить…

— Позже. Для перехода открывается окно, но оно узкое. Мы должны торопиться.

— Какого перехода?

— Из твоего мира в наш, — нетерпеливо объяснил он. — Он возможен точно в момент смены дня и ночи наоборот.

— Это время называется сумерки, Уоррен. И длится не одно мгновение.

— Но не в пункте, где свет и тьма поровну распределены в воздухе. Прошу тебя, быстрее. — Он повесил трубку.

Я сердито посмотрела на телефон, потом на Луну.

— Для бездомного бродяги он уж слишком распоряжается, верно?

Я собралась быстро, побросала только те вещи, в которых мне удобно… ну, относительно удобно, учитывая гардероб Оливии. Никакого шелка, никаких каблуков, никаких кружев. Конечно, джинсы, которые я сунула в спортивную сумку фирмы «Сивен», а не «Ливайс», а спортивные брюки велюровые с сатином, а не из простой хлопчатобумажной ткани. В этих вещах я могу по крайней мере двигаться. Могу бежать. Могу сражаться.

Решив, что нужно быть незаметной — ведь не зря Уоррен велел не брать машину Оливии, — я надела свитер с воротником-хомутом и свободные брюки, и то и другое черное. Украшенный хрусталем сотовый телефон я решила взять с собой: не может же Оливия просто бросить его. И перешла к выбору обычных туалетных принадлежностей.

Нижнее белье, носки, щетка для волос, зубная паста, крем… фотоаппарат.

— О боже! — прошептала я, застыв с дешевой камерой в руках, Я держала ее осторожно, как птенца. Ею я сделала свои последние снимки: кадры, что я щелкнула в те ранние утренние часы, прежде чем вернуться к Уоррену и сказать «да».

На одном кадре Бен, улыбающийся во сне, потому что я жива.

Я взглянула на часы. Есть ли у меня время? Сердце колотилось при мысли о том, что можно будет взглянуть на эти снимки. Я хотела бы проявить их сама, поиграть со светом и тенью в одиночестве своей фотолаборатории, но знала, что это невозможно. За моим домом следят, и даже если бы не следили, Уоррен никогда на это не согласится.

Тем не менее в магазине всего в квартале от «Пепперашэтла» есть фотомастерская. Если потороплюсь, то успею.

Дорога была недолгой. Я припарковалась в квартале от мастерской, потом пешком пересекла перекресток и три знака стоп. Ко мне по пути приставали только один водитель и один попрошайка, поэтому я решила, что положение значительно улучшилось.

В мастерской меня приветствовала сонная девушка, которая выглядела еще не достигшей возраста голосования. Наверное, «приветствовала» — слишком сильное слово, потому что посмотрела она так, словно я помешала чему-то очень важному в ее жизни и она хочет побыстрей к этому вернуться.

— Как быстро вы сможете напечатать? — спросила я, протягивая ей фотоаппарат.

— На вывеске написано — час.

— Мне они нужны через полчаса.

— И всем остальным тоже, женщина. Не могу. — Она толкнула аппарат ко мне и отвернулась.