Аромат теней - [13]

— Кто? — спросила я, уже зная о двоих. Аякс. И Бен.

— Сила — это знание, а знание — сила. Познай себя. Все наше знание позволяет нам лишь умереть более тяжелой смертью, чем животным, которые ничего не знают…

Я готова была жизнью поклясться, что мы с Беном были одни в кабинете моего отца, но последние слова мы с бродягой произнесли одновременно:

— … а малое знание — опасная вещь.

Мы смотрели друг на друга, и между нами стояла холодная сухая ночь. Он больше не бормотал. А я больше не чувствовала себя доброй.

— Где вы это слышали?

Почувствовав угрозу в моих словах, он наклонил голову.

— Ты должна развивать свои способности. Осознать свой потенциал. Твоя сила действительно в знании, но сейчас ты еще ничего не знаешь.

Я решила, что на сегодня с меня хватит сумасшедших. Повернулась и пошла.

— Ты не знаешь меня, старик.

И услышала слова, от которых застыла на месте:

— Ты Джоанна Арчер, сестра Оливии, дочь Ксавье и Зои. Завтра у тебя день рождения, в полночь, весьма благоприятный знак… — Он подождал, пока я не возвратилась к нему. — Благоприятный, конечно, при условии, что ты доживешь до полуночи.

Я сама не сознавала, как очутилась рядом с ним, зажала в кулаках полы его рваного плаща, приблизила свое лицо к его лицу, несмотря на вонь и безумие.

— Кто ты?

Он положил свои руки на мои, я почувствовала их силу и удивилась. Глядя на него, не скажешь, и мне стоит это запомнить. Никогда нельзя верно оценить человека, лишь посмотрев на него.

— Сегодня кончается твой второй жизненный цикл, Джоанна. Сегодня вечером. — Он мягко убрал мои ладони со своего плаща. — Я пришел предупредить тебя.

Я покачала головой, обхватив себя руками, но, пятясь, продолжала смотреть на него.

— Ты говоришь загадками, старик.

— Но ты ведь хорошо стреляешь, правда? Ты ведь Арчер, Стрелец.[13] — Он произвел движение, словно посылал стрелу в ночь. — Но не только охотник. Цель тоже. Охотник, на которого охотятся.

Неожиданно поднялся ветер, отбросил волосы мне на щеки заставил полы старого плаща бродяги развеваться вокруг его ног. Ноздри бродяги расширились, потом снова сузились.

— Почувствовала? Они знают, что ты здесь. Но не волнуйся. Они знают, что и я здесь.

— Я ничего не почувствовала, — сказала я, действительно не понимая, о чем он.

Он необычно, каким-то безумным образом наклонил голову.

— Потому что тебя не научили узнавать их. Закрой глаза и подумай о существах, которые когда-то были живыми, а теперь гниют в земле. О любимом кролике, похороненном спустя неделю после смерти. О грибках на переспелых фруктах. О горячих серных источниках, испарения которых отравляют воздух. А теперь попробуй снова.

Я повернула лицо к ветру, просто чтобы успокоить его, и сразу уловила запах, напомнивший мне о сере. А может, об олове. О ржавых банках.

И внутри давно мертвое животное.

— Боже!

Похоже на запах Аякса. Я резко повернула голову, но увидела только бродягу, который серьезно смотрел на меня. От этого взгляда у меня холодок пробежал по спине. Безумец не должен выглядеть таким нормальным. Я повернулась, собираясь уходить. Пошел он, этот парень! Может оставаться со своими загадками, маниями и гнилым запахом.

Грязный ветер донес до меня его голос.

— Ты шла одна по пустыне, уйдя из дома своего возлюбленного ранним утренним часом. Тебе было шестнадцать лет, и от тебя пахло страстью, любовью и надеждой, тем же запахом, который у тебя и сегодня.

Сердце мое забилось так сильно, что я не удивилась бы, если бы оно выпрыгнуло из груди мне в руки. Откуда этот бездомный бродяга, бросившийся под колеса моей машины, от которого несет канализацией, знает о моем личном запахе? Откуда он знает обо мне? Я обернулась и увидела его ближе, чем ожидала. Так близко, что у меня перехватило дыхание.

— На тебя напал мужчина, который словно был одновременно повсюду, — продолжал он, глядя на меня горящими глазами. — Тебя изнасиловали, придушили и оставили умирать. Ты пришла в себя, потеряв память, лежала под палящим полуденным солнцем и не понимала, кто ты и где. Память постепенно вернулась к тебе, но расцветавшее шестое чувство — нет. Ты залечила искалеченное тело и превратила его в боевую машину, в оружие, в инструмент воина. И это хорошо. Сейчас оно тебе понадобится.

— Откуда ты все это знаешь? Боже, как жалко звучит мой голос.

— У меня свои таланты. У тебя — свои.

— Хочешь сказать, как у супергероя?

Если он так думает, то выбрал не ту девушку: моя жизнь напоминает мыльную оперу, а не героический комикс.

Человек поджал губы и посмотрел вверх, словно читал звездное небо как карту. Здесь, далеко в пустыне, звезды сверкали ярко и далеко раскинулись на небе в эту ясную ночь.

— Я не могу помочь тебе сейчас, Джоанна. Еще слишком рано. Я пришел предупредить тебя. Если уцелеешь, я с тобой свяжусь. — И он похромал прямо в пустыню Но спустя несколько мгновений остановился, и впервые в его фигуре появилась неуверенность. — Джоанна?

Я смотрела на него и дрожала. — Постарайся уцелеть.

Забавно, но я весь день об этом слышу.

* * *

Здравый рассудок был относительно неуловимым состоянием, после того как десять лет назад меня изнасиловали. Эта странная встреча в пустыне с человеком, который не Мог всего этого обо мне знать, напомнила мне, как трудно било сохранить хоть немного нормальности… впрочем, думаю, совершенно новое ощущение, когда угрожают зазубренной кочергой, тоже имело отношение к этому воспоминанию. Оба совершенно незнакомых мне человека говорили о событиях, о которых в моей семье не упоминали годами, и творили о моем прошлом так легко, словно просили передать соль…