Аромат Смерти, Страсти, Любви. Нужное подчеркнуть - [88]

Аллан тепло улыбнулся, одобрительно кивая. А я вдруг почувствовал себя какой-то другой. И слова про обязанности женщины, брошенные Грэгханом в нашу последнюю ссору, представились мне совершенно справедливыми и более глубокими, чем мне показалось на первый взгляд.

— Я соскучилась и очень жду тебя дома.

— Буду через пару часов, — все еще настороженно произнес он. — Держись, Каролина…

— Не переживай, все хорошо…

Мы, кстати, почти перестали с ним разговаривать по-русски… Как-то само собой получилось… Только мое имя он по-прежнему произносил в любимой мной манере.

А я начала учить альрийский и… итальянский.

Эпилог

— Каролина…

Я осторожно потянулась и открыла глаза.

— Доброе утро, — улыбнулся Грэгхан. — Начали?

Наше утро теперь было целым ритуалом. Я осторожно перевернулась на живот и приподнялась на руках. Прислушалась.

— Нормально? — настороженно выдохнул он.

— Пока да. Давай кашу.

Уселась по-турецки в одеяле и принялась без аппетита есть, словно это была не каша, а лекарство… Впрочем, так оно и было. Не всегда помогало, правда…

Грэгхан сидел рядом и задумчиво следил за мной.

— Не смотри так на меня, — усмехнулась я. Настроение улучшалось вместе с самочувствием.

— Не могу, — пожал он плечами, улыбаясь. — Вдруг у тебя наконец появится живот, а я это пропущу…

Усмехнулась, не удержавшись.

Беременность подтвердилась через полторы недели после его предложения, но нам это уже не особо было нужно. Мы знали точно. Что не мешало иногда Грэгхану страдать подобной паранойей: он не мог дождаться, когда же я наконец стану похожа на нормальную беременную и обзаведусь животом. Но пока что из-за токсикоза я едва набрала полтора килограмма.

Вздохнула свободнее и кинула взгляд в иллюминатор над кроватью.

— Давно взлетели? — поинтересовалась, оставив тарелку на тумбочку.

— Пару часов, — устало выдохнул он.

— Опять не спал всю ночь? — покачала я головой и увлекла его на кровать.

Он прикрыл глаза, а я заскользила руками по его плечам, прижимаясь сильнее.

Все же утонула с головой в своем чувстве любви к нему. Но меня это не пугало больше…

Последний месяц мы практически жили в самолете.

Канцлер Ватикана отказался вести дальнейшие переговоры с кем либо, кроме Грэгхана. И как он ни отпирался, делать было нечего: ставить условия Ватикану было невозможно. Поэтому мы и летали туда-сюда чуть ли ни каждые три-четыре дня. Я уже привыкла. Как и к постоянным врачебным контролям, которыми меня встречали после каждой второй поездки чуть ли не в аэропорту.

Я устроилась удобнее и приподнялась на локте, чтобы видеть его лицо. Нежно провела пальцами по его скуле, скользнула кончиком носа по его шее, на что его губы дрогнули в слабой улыбке.

Он выглядел очень уставшим… Политические дела шли хорошо, но требовали от него всех его сил. Мы надеялись, что еще немного, и он сможет ввести в состав делегации настоящих политиков. Но пока что вторым счастливчиком, попавшим в закрытый Совет правления Ватикана, стала я.

Когда Грэгхан спросил меня, как я себе вижу нашу свадьбу, я ответила, что не хочу ничего, и даже больше — никого не хочу, кроме него. Но оговорилась, что сделаем так, как скажет София. Уж не знаю, провел ли Грэгхан предварительную беседу, но София была с нами единодушна.

И в итоге, наш союз засвидетельствовал сам Верховный канцлер в очередную командировку в Рим! И что удивительно, я вообще не испытала никакого трепета ни перед канцлером, ни перед кольцом на пальце.

Кольцо, кстати, я увидела впервые на самой церемонии. Гладкое, серебристое, без каких — либо узоров снаружи. А вот с внутренней стороны оно просто поражало воображение. Казалось, другое кольцо, сделанное из прозрачного драгоценного камня, было вставлено в металлическое. Что это был за камень, я даже спрашивать не стала…

Грэгхан объяснил, что подобная инкрустация — традиция их клана. Ее смысл заключался в том, что все самое ценное должно быть скрыто от посторонних глаз и быть достоянием лишь двоих…

Церемония бракосочетания получилась очень лаконичной и заняла всего двадцать минут! Грэгхан не стал утруждаться переводом всей речи служителя с итальянского, а лишь подсказывал мне ответы. Выглядело это забавно. Уже позже я позволила себе пошутить между нами, что могли бы и без меня обойтись. На что удостоилась мрачного взгляда мужа, красноречиво обещающего мне какое-нибудь изысканное приватное наказание.

Третьим, допущенным в Ватикан, стал Вальденгард.

Мой наставник посетил Альрийскую академию с подробным отчетом о составе и свойствах нашумевшего токсина, а также его антидота. Своеобразный акт беспрецедентного доверия между нами и Римом. А в ответ канцлер пригласил Вальденгарда возглавить одну из кафедр римской академии, занимающуюся разработками и исследованиями. А это, без преувеличений, было невероятным достижением как на политическом поприще, так и на научном!

И вот тогда мне, как причастному к открытию последнего компонента лицу, и довелось увидеть своими глазами настоящую Альрийскую академию. «Настоящей» я называла ее исключительно про себя.

Наверное, еще ни одно архитектурное явление не впечатляло меня настолько! Под академию было отведено целое здание с присущим Ватикану размахом: старинная архитектура и изысканное убранство, бесконечные этажи, коридоры и аудитории. Экспериментальные оборудование просто поражали воображение, заставляя забыть обо всем и желать лишь одного — поселиться здесь! Тем более в свете новых открытий мамы.