Армянские государства эпохи Багратидов и Византия IX–XI вв. - [34]
Междоусобная война заполняет всю историю интересующего нас периода. Особенно острым было соперничество двух наиболее могущественных царских родов — Багратидов и Арцрунидов. Багратиды претендовали на первенство и после того, как правители Васпуракана отложились от них и приобрели царское достоинство. Это нашло свое правовое отражение в титуле шаханшах, который присвоили себе багратидские цари.
Происхождение титула связано с Ашотом II Багратуни. Вернувшись от византийского императора в Армению, сообщает Асолик, Ашот «провозгласил себя шаханшахом, т. е. царем царей»[338]. Но Йовханнэс Драсханакертци, который значительно осведомленнее во всем, что касается Ашота II, рисует иную картину. Субук, пришедший на смену арабскому правителю Йусуфу, постарался установить добрые отношения с Ашотом и пожаловал ему, утверждает автор, титул шаханшаха[339]. Н. Я. Марр полагал, что до Ашота II тот же титул получил его двоюродный брат Ашот, в то время антицарь. Это мнение источниками не подтверждается[340]. В то же время все исследователи сходятся на том, что титул шаханшаха был признанием верховных прав Ашота II по отношению к прочим царям. Действительно, в условиях, когда к Двину приближались отряды Иоанна Куркуаса (гл. III), арабы, рассчитывавшие на союз с Ашотом II, могли присвоить ему титул, утверждающий его приоритет. Но полученный от арабов, этот титул превратился в наследственный. Багратиды продолжали носить его и тогда, когда зависимость от халифата отошла в область преданий. Этот титул носили представители как прямой, так и боковых линий Багратидов. Так, шаханшахом был последний царь карсской ветви — Гагик[341], а также царь Лорэ — Гургэл[342]. Сохранилась дефектная надпись из Ани. Повелением Гагика I Багратуни предписание этой надписи объявлялось незыблемым. Гагик назван здесь шаханшахом, а отец его Ашот III — царем царей, аркайиц аркай. Надпись официальная, высечена от имени католикоса Саргиса Севанского[343]. Тем не менее нельзя быть уверенным, что выражение «царь царей» было официальным титулом, иначе вряд ли католикос упустил бы возможность приложить его к Гагику. Скорее это почетный эпитет, сочетающийся с царем Ашотом, которого уже не было в живых, но эпитет, подсказанный вполне реальным титулом шаханшаха и согласующийся с ним по содержанию и конструкции.
В своих сношениях с Арменией Византийская империя полностью учитывала сложившуюся там систему государственной власти и стремилась использовать ее специфику в собственных интересах. В международной политике Византии IX–XI вв. Армения была представлена не в качестве единого целого (или даже части целого, если под целым подразумевать страну в ее исторических пределах), а отдельными царствами и либо входящими в них, либо независимыми княжествами. Отношениям с каждой из этих единиц была свойственна особая специфика. В дальнейшем изложение ведется применительно к истории отдельных царств и княжеств, оказавшихся контрагентами Византийской империи в практике ее международных отношений.
Как было сказано выше, арабское завоевание, почти так же как впоследствии сельджукское, было столкновением армян с совершенно неведомой силой. Армения узнала арабов впервые в образе завоевателей. Система армяно-арабских отношений складывалась в условиях уже имевшего место арабского завоевания.
Византийское завоевание, в отличие от арабского, имело многовековую предысторию. В результате первого (387 г.), а еще в большей степени второго раздела (591 г.) значительная часть территории, издавна заселенной армянами, оказалась в составе Византийской империи. При этом происходит движение на запад, армяне утверждаются за пределами исторической Армении, обосновываются в Константинополе, в Болгарии, в Греции. С конца VI в. значительную часть армянского населения составляли подданные Византийской империи.
Арабское завоевание в течение нескольких десятилетий начисто стерло успехи Византийской империи на пути поглощения Армении. Связь Византии с основными районами Армении была фактически прервана. Но политическая доктрина, которая рассматривала армян как подданных империи, пересмотру не подвергалась. Последовательные усилия, которые предпринимала империя при вторичном завоевании Армении, были, по существу, реализацией этой доктрины. В своих действиях византийские политики могли опираться и на утверждавшиеся в течение веков представления о том, что территория, некогда принадлежавшая империи, а затем отошедшая к нечестивцам, непременно должна вернуться к законному государю
