Армия и флот России в начале XX века - [90]

Наряду с выпуском бумажных денег, стремясь избежать полного обесценивания кредитных билетов, правительство прибегало к внутренним займам. За годы войны царским правительством было выпущено 6 займов на общую сумму 8 млрд. руб. Временное правительство также выпустило свой «Заем свободы», предварительная сумма которого не была определена[445]. Общая сумма внутренних займов составила за годы войны 16 млрд. руб.

Размещение займов проходило с большим трудом, Комитет финансов, заслушав доклад министра финансов, отметил. что среди широких народных масс займы не находят поддержки: «Проявляемая, особенно за последнее время, нервность населения не замедлила отразиться на ходе подписки на последний заем…»[446]. Широко прибегало правительство и к иностранным займам, сумма которых выросла к концу войны до 8 955,9 млн. руб.

В итоге финансовой политики царского правительства государственный долг России возрос с 8 824,5 млн. (на 1 января 1914 г.) до 33,58 млрд. руб. на 1 января 1917 г.[447] Военные расходы неудержимо росли. И если в 1914 г. ежедневно тратилось на ведение войны 10–12 млн. руб., то в 1917 г. потребовалось расходовать более 60 млн. руб.

В январе — феврале 1917 г. состоялась Петроградская конференция союзников. Она продолжала обсуждение вопроса о коалиционных планах ведения войны, начатое ноябрьской 1916 г. военной конференцией союзников в Шантильи и политическим совещанием в Париже. На Петроградской конференции союзники потребовали от России проявления большей военной активности. Русское правительство соглашалось на это, но требовало от союзников материального обеспечения стратегических планов. Решение этого вопроса представлялось русскому правительству «главнейшей задачей конференции наряду с разработкой стратегического плана кампании»[448].

Особое место в ходе дебатов занял вопрос об укреплении курса рубля. Министр финансов П. Л. Барк заявил. что если союзники не поддержат курс русской валюты, то не удастся «собрать в России фонды, необходимые для покрытия военных издержек, и результатом явится катастрофа не только финансовая, но также военная и политическая»[449]. На словах союзники проявили готовность пойти навстречу русским требованиям, но ничего для итого не предприняли.

Февральская революция устранила монархию. Временное правительство подтвердило гарантии царских обязательств при условии дальнейшего финансирования войны и устами министра иностранных дел П. Н. Милюкова высказало готовность продолжать войну «до конца, непоколебимо и неутомимо»[450].

Ответом трудящихся были массовые протесты против войны. ЦК партии большевиков выступил с разоблачением империалистической политики Временного правительства. Народ и армия не хотели продолжать войну. В октябре 1917 г. власть буржуазии пала. Советское правительство отказалось продолжать войну и объявило о непризнании царских долгов, достигавших 49 — 50 млрд. руб. В эту сумму входило до 40 млрд. долга, образовавшегося во время войны, из которого 7 223 млн. руб. составляла внешняя задолженность[451].

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

«Войны ведутся теперь народами», — писал В. И. Ленин в статье «Падение Порт-Артура»[452], подчеркивая тем самым, что в эпоху империализма армия стала массовой. В массовой армии изменилось количественное и качественное соотношение человеческого материала. В ней трудно было сохранить в чистоте такую классовую организацию, при которой командный состав комплектовался бы представителями господствующих классов, а рядовой рабочими и крестьянами.

Как и в предшествующие периоды, армия и флот продолжали служить орудием правящего класса, посредством которого последний решал задачи внутренней и внешней политики. Однако при переходе к многомиллионной массовой армии активной, действенной силой становится народ. Его влияние проявлялось не только через экономический и моральный факторы, значение которых в эпоху империализма резко возросло. Чем шире в военную организацию включались народные массы, тем активнее армия и флот участвовали в классовой борьбе. В конечном счете руководство движением в армии и на флоте взяла в свои руки партия большевиков. В 1917 г. армия и флот перешли на сторону народа.

Армия и флот являются не только социальной, но и технической организацией, степень развития которой определяется господствующим способом производства. «…Вся организация армий, — указывает Ф. Энгельс, — и применяемый ими способ ведения боя, а вместе с этим победы и поражения, оказываются зависящими от материальных, т. е. экономических условий: от человеческого материала и от оружия, следовательно от количества и качества населения и от техники»[453]. Состояние военного потенциала определяется уровнем промышленности и транспорта. Военное производство, как составная часть народного хозяйства, включает те отрасли промышленности, которые призваны обеспечивать потребности армии в вооружении и боеприпасах.

Между производством средств борьбы и их потреблением армией и флотом не возникало несоответствия до перехода к массовой буржуазной армии. Войны велись тогда кадровыми армиями на основе созданных в мирное время стратегических запасов. При переходе к массовой армии несоответствие между уровнем военного производства и действительными потребностями стало возрастать. В первой войне эпохи империализма — русско-японской войне — оно проявилось еще в сравнительно слабой степени. Война носила в общем локальный характер и велась главным образом кадровыми силами. Всеобщей мобилизации не потребовалось. Затруднения в материальном обеспечении военных действий возникали скорее в способах своевременной доставки вооружения и боеприпасов, чем в самом производстве. Понадобилось лишь перевести военные заводы на двухсменную работу, привлечь сравнительно небольшое число частных предприятий и произвести заграничные заказы (которые были реализованы уже после окончания войны). Таким образом, война 1904–1905 гг. еще не потребовала перевода всего народного хозяйства на военные рельсы.