Армейские байки - [26]
– А чем ты такой умный занимаешься?
– Вагоны охраняю!
– Значит, так, скажи там своему Кузнецову, что таких умных мы должны беречь. Пусть поставит тебя на какую-нибудь халявную должность. Я потом проверю.
Как на крыльях лечу в свое расположение, докладываю:
– Товарищ полковник Тихомиров приказал поставить меня на халявную должность! Обещал проверить!
Лейтенант бледнеет и решает, что ослышался. Вижу, как в его глазах клубятся вопросы: «Может, расстрелять перед строем? Или отправить в вечный дисбат?»
– Что? – говорит он изумленно.
– Товарищ полковник Тихомиров приказал поставить меня на халявную должность! Именно так и сказал.
Лейтенант чешет в затылке. Стоит сказать, что халявных должностей всегда не слишком-то много, и на них уже давно находятся верные проверенные люди.
– Э… Ты рисовать умеешь?
– Никак нет!
– Э… Ну, это, буквы писать ровные сможешь?
Меня подмывает сказать, что смогу, так как это обещает райские блаженства, но я мотаю головой:
– Нет, не смогу!
Лейтенант задумывается:
– Ну ты же грамотный, буквы знаешь?
– Знаю.
– Ну, значит, научишься их писать ровно. Будешь художником.
Приказ Тихомирова был исполнен, а я получил новую профессию.
Стоит сказать, что должность художника не только дает освобождение от множества тягот армейской жизни, но и предоставляет в твое распоряжение еще и отдельное помещение. «Ну, думаю, лафа, – продержусь на этой должности хотя бы месяц, – это будет счастье!»
Но ореол полковника Тихомирова, стоявший за моим назначением, позволил мне пробыть на этой должности до конца службы.
А поскольку буквы я писать так и не научился, то мне позже в помощь даже дали настоящего художника. Уже из следующего призыва.
Крыса
– Тебе не кажется, что у нас подванивает?
– Подванивает, – хмыкаю я, – что-то есть такое.
Стоит пояснить, что в армии человек становится невосприимчив ко многим раздражающим факторам. От запаха, что царил у нас в котельной, переделанной в художественную мастерскую, гражданские наверняка блевали бы сотнями и, рыдая, напоминали бы про запрет на химическое оружие. Задумай взять нашу часть натовцы, они бы наверняка, в количестве никак не меньше восьми полков, полегли бы у стен нашей котельной. А Ваня только поинтересовался у меня, не кажется ли мне, что у нас подванивает.
Впрочем, стоит заметить, что я, как старослужащий, сидел у открытого окна, и потому мне дышать было легче. А Ваня, молодой исчо, находился в глубине мастерской, в самом сосредоточии миазмов. Впрочем, чтобы избавиться от казарменной жизни и проводить время в уюте (ну как: бетонный пол, кирпичные стены, кругом ржавые трубы диаметром с добрый табурет для пианино), Ваня был готов и на большее.
Но как-то зашел к нам лейтенант Пчельников. Он был еще молод, романтично настроен, склонен к завиральным идеалистическим идеям и потому собирался навести в отдельной части армии, доверенной ему командованием, порядок.
– Что эт… – ээ-э-э-э-э!!! – Лейтенант Пчельников, не успев зайти в мастерскую, тут же выбежал, немужественно зажимая рот рукой и пытаясь конвульсиями грудной клетки удержать в желудке скромный офицерский завтрак.
– Ну-ка, выйдите сюда! – крикнул он нам через дверь, а сам отошел еще подальше. Эдак метров на пять.
Мы вышли:
– Слушаем, товарищ лейтенант!
– Что там происходит у вас?
– Лозунги к Первому мая пишем!
На самом деле запах был даже чем-то удобен: всегда можно было сослаться на неотложную работу и откосить от любого задания. Благо, офицера, решившегося войти в нашу мастерскую, пока не находилось.
– Вонь почему, спрашиваю!
– Крыса сдохла, товарищ лейтенант!
– Ну так, мать ее сука, найдите и выкиньте ее!!!
– Никак не можем, товарищ лейтенант! Она умело маскируется! Можете сами зайти поискать. – В словах Вани, солдата еще молодого, но уже хлебнувшего художнической вольности, слышалась плохо скрываемая ирония.
– Значит, так, – рассвирепел Пчельников, – времени даю до 18.00. После этого – будут меры. Свободны!
Мы вернулись в мастерскую. Быстро, затаив дыхание, пройдя Ванину половину, я сел у своего окна:
– Ну что, ищи, родной, а то меры будут.
А стоит сказать, что трубы в котельной шли не только сбоку и над головами, но еще и в каких-то непонятно с какой целью устроенных замысловатых бетонных ямах. Ваня вздохнул и полез в закрома. Через час он, весь в паутине, доложил:
– Нет нигде сволочи!
– Ваня, я понимаю, что ты Пчельникова еще плохо знаешь, но я тебе могу пояснить: он идиот.
Ваня вздохнул и подошел к поиску более научно: начал вертеть носом, пытаясь понять, где пахнет сильнее. Продолжалось это еще минут сорок, и смотреть, как Ваня, в поисках дохлой крысы, обнюхивает углы, а от вони чуть ли не дымка в помещении стоит, не было никаких сил. Но тут, к счастью, пришел прапорщик Федоров.
– Бля, – провозгласил он с порога. – Молодой, ты чё, носки, что ли, не стираешь?
– Крыса пришла и сдохла, сука. А нас теперь Пчельников ебать будет.
Федоров наморщил лоб:
– А какая связь?
– Как обычно, половая…
Федоров еще раз убедился, что интеллигенцию ему не понять, и извлек откуда-то из-за пазухи согретую телом бутылку водки, конфискованную, как обычно, у какого-то солдатика после свидания.
В этой книге – лучшие и давно разошедшиеся на цитаты гротесковые рассказы Горчева: «Настоящее Айкидо», «Высшая Справедливость», «Мировое господство», «Путь Джидая», «Поселок Переделкино» и другие. Здесь по-прежнему тонет волшебный материк Гондвана, академики Зельдович и Шнеерзон изобретают Православную Бомбу, в Летнем Саду скачет животное Кухельклопф, баржа везет воду из Ладожского озера в Финский залив, всё так же работает фантомное радио, а в Крещенский сезон всегда идет дождь…
«План спасения» — это сборник рассказов, объединенных в несколько циклов — совсем сказочных и почти реалистичных, смешных и печальных, рассказов о людях и вымышленных существах, Пушкине и писателе Сорокине, Буратино и Билле Гейтсе...
Смешные «спиртосодержащие» истории от профессионалов, любителей и жертв третьей русской беды. В сборник вошли рассказы Владимира Лорченкова, Юрия Мамлеева, Владимира Гуги, Андрея Мигачева, Глеба Сташкова, Натальи Рубановой, Ильи Веткина, Александра Егорова, Юлии Крешихиной, Александра Кудрявцева, Павла Рудича, Василия Трескова, Сергея Рябухина, Максима Малявина, Михаила Савинова, Андрея Бычкова и Дмитрия Горчева.
Можно, конечно, при желании увидеть в прозе Горчева один только Цинизм и Мат. Но это — при очень большом желании, посещающем обычно неудовлетворенных и несостоявшихся людей. Люди удовлетворенные и состоявшиеся, то есть способные читать хорошую прозу без зависти, увидят в этих рассказах прежде всего буйство фантазии и праздник изобретательности. Горчев придумал Галлюциногенный Гриб над Москвой — излучения и испарения этого гриба заставляют Москвичей думать, что они живут в элитных хоромах, а на самом деле они спят в канавке или под березкой, подложив под голову торбу.
Во втором издании своей первой книги автор поднимает многие Серьезные Вопросы: «Почему?», «По какой причине?», «И какой же отсюда следует вывод?». Неудивительно, что порой автор вообще перестает понимать, о чем же он, собственно, говорит.
Сборник «Четыре миллиона» (1906) составили рассказы, посвященные Нью-Йорку. Его название объяснялось в кратком предисловии к первому изданию, где О. Генри сообщал, что по переписи населения в Нью-Йорке насчитывалось на тот момент четыре миллиона жителей. Данный рассказ впервые опубликован в 1905 г. Идею рассказа О. Генри впервые изложил американскому писателю Ирвину Коббу, просматривая меню в нью-йоркском кафе.
«... Сборник рассказов, эссе и философских размышлений озаглавленных как «Ж.И.Р. / Женщина Ищущая Рациональность» - это не только первая книга прозы Мадины Мусиной, но и первый многостраничный манифест казахстанского и центральноазиатского панк-рэпа. В этом букете из разных цветов и трав, в равной степени представлены как ярость панк-рока, так и речитативная ясность и крутизна хип-хопа. Если читать ее тексты медленно, а потом закрыть глаза, то можно почувствовать разные нюансы - ритмы хрущевки, разговоры Петрарки с Тупаком Шакуром, татарский акцент бабаки, дефлорацию архаических предсталений, ночное журчание Малой Алматинки, настойчивый аромат шашлычки, пьяный джаз-рок ночных тусичей, рождественский перезвон бутылок водки "Йошкин кот", и, конечно же, Ее имманентную экстраваганцу, Дух ее времени, Ее джанги-бузургизм, ее Искренность, Новую Казахскую Искренность...» Тимур Нусимбеков.
Ещё со школьной скамьи мечтала Елизавета Кукушкина о мире – во всем мире!.. Но это так, на всякий случай она мечтала – если не дай бог спросят старшие товарищи; а на самом деле хотелось ей только одного – любви, и побольше. Три раза замуж выскочить успела – пока мечтала, да только любви от того не прибавилось, женихи все не путевые ей доставались. И вот однажды как в песне – напилась она пьяной, вскинула руки к небу, да попросила для себя жениха путевого. Да так оно и случилось… Владимир Васильевич Крылов автор из Петербурга.
Сборник В. Котенко состоит из сатирических повестей и рассказов. Под меткий огонь сатирика попадают такие негативные явления, как ловкачество, очковтирательство, подхалимство, нарушение трудовой дисциплины, всевозможные проявления мещанской психологии. Читателя увлечет эта смешная и остроумная книга талантливого сатирика.
О чем же новом может рассказать лемминг ученому, долгие годы, изучающему их жизнь?
В сборник вошли произведения известных русских писателей начала XX века: Тэффи (Надежды Лохвицкой), Аркадия Аверченко, Исаака Бабеля и Даниила Хармса, а также «Всеобщая история, обработанная „Сатириконом“».
«Всегда сваливай свою вину на любимую собачку или кошку, на обезьяну, попугая, или на ребенка, или на того слугу, которого недавно прогнали, — таким образом, ты оправдаешься, никому не причинив вреда, и избавишь хозяина или хозяйку от неприятной обязанности тебя бранить». Джонатан Свифт «Как только могилу засыплют, поверху следует посеять желудей, дабы впоследствии место не было бы покрыто растительностью, внешний вид леса ничем не нарушен, а малейшие следы моей могилы исчезли бы с лица земли — как, льщу себя надеждой, сотрется из памяти людской и само воспоминание о моей персоне». Из завещания Д.-А.-Ф.
«Составляя том, я исходил из следующего простого соображения. Для меня «одесский юмор» – понятие очень широкое. Это, если можно так сказать, любой достойного уровня юмор, связанный с Одессой. Прежде всего, конечно, это произведения авторов, родившихся в ней. Причем независимо от того, о чем они писали и где к ним пришла литературная слава. Затем это не одесситы, но те, кто подолгу жил в Одессе и чья литературная деятельность начиналась именно здесь. Далее, это люди, не имевшие никаких одесских корней, но талантливо и весело писавшие об Одессе и одесситах.
Сборник составлен известным писателем-сатириком Феликсом Кривиным. В книгу включены сатирические и юмористические рассказы, повести, пьесы выдающихся русских и советских писателей: «Крокодил» Ф. М. Достоевского, «Левша» Н. С. Лескова, «Собачье сердце» М. А. Булгакова, «Подпоручик Киже» Ю. Н. Тынянинова, «Город Градов» А. П. Платонова и другие.Темы, затронутые авторами в этих произведениях, не потеряли своей актуальности и по сей день.