Арктическая одиссея - [45]

Быстро протекают короткие тусклые дни, переходящие в долгие ночи, и кажется, все медленнее ползут месяцы. Долгими вечерами, после ужина мы нередко коротаем время в салоне, т.е. в столовой. Данилыч, как обычно, занимается своими поделками, а мы читаем при двух лампах. Иногда я здесь же веду дневник или что-то еще пишу. Так было и вчера вечером. Данилыч трудился над потягом для собачьей упряжки и стал вспоминать Якутию, родные с детства места, с умилением рассказывал о них. Тут Виктор прерывает рассказчика, явно решив задеть Данилыча за живое: мол, что представляет собой твоя Якутия? Дикая страна с полуграмотным населением, пригодная разве что для ссылки и каторжных работ.

Николай Осипович с минуту молчал. Наконец, не спеша, отложил в сторону отремонтированный потяг, сказал с упреком:

Эх, парень, мало ты знаешь о Якутии! Ты хотя бы школьный учебник по географии почитал да карту Якутии повнимательнее посмотрел, тогда, может, и не сказал бы такое. Дикая страна! – передразнил он Виктора. – Была дикой при царизме, да сплыла. Теперь в Якутию не ссылают, туда люди добровольно едут.

Хм, добровольно! Как мы в Арктику: провел здесь пару лет, посмотрел Север с его дикой природой, так называемую экзотику, зашиб деньгу и скорее домой без оглядки…

А после очередного отпуска снова на Север, – подсказал я Виктору.

Нет, дудки! Пусть кто-то едет, но я… Нет, хватит для меня таких приключений! – от возбуждения у Виктора в глазах появился злой огонек, но в следующий момент он как бы обмяк, прислонился спиной к стене и, помолчав, проговорил уныло: – Если только вернусь…

Не надо терять надежду, парень. Все будет хорошо. Вернемся мы домой, – ободряюще сказал ему Данилыч. И, подумав немного, снова стал рассказывать: – Якутия что Сибирь-матушка. Страна богатая. Громаднейший край! Протянулась она, считай, почти от Байкала до Ледовитого океана, а с запада на восток – еще дальше.

При всем трагизме положения

Чаруют взор природные явления.

На такой территории всю Европу разместить можно, и еще место останется. Богатства несметные! Конечно, до Якутии по-настоящему руки еще не дошли. А тут война… Но недалеко время – и в Якутии будут железные дороги, вырастут новые города. И расцветет же этот край! – Данилыч явно входил в раж. – А сколько там рек, озер! Сколько рыбы – страсть! В водоемах, особенно в крупных реках, водятся осетр, омуль, муксун, ряпушка. Ценная благородная рыба, очень вкусная и нежная рыба.

Еще бы. Осетр, муксун – такая рыба для царских столов поставлялась, – сказал я. – А вот рыба попроще, например карась, щука, тоже есть?

А как же! Есть и карась, и щука, и окунь есть, и много другой хорошей речной рыбы. А таймень – вот рыба! А сиг, хариус! Да что говорить! А нельма – из рыб царица, под стать царскому осетру! А сколько дичи, зверья разного водится! Леса там необъятные. Вот как вырвусь отсюда, – Данилов тут же поправил себя, – как вернусь на материк, то с Шурочкой обязательно навестим родные места. И на охоту сходим, и порыбачим вдоволь.

– А где эти места, где ты родился-то? – спросил Виктор.

Родился я в одном из наслегов Ботурусского улуса, в междуречье Амги и Таты, притоках Алдана, примерно в двухстах километрах восточнее Якутска. Поселок Ыгык-Кель от нас недалеко, километрах в двадцати, а от него дорога шоссейная, иначе тракт, до самого Якутска идет. Теперь улусы районами называют. А наслег мой, иначе, деревня, в колхоз вошел. В хорошем месте я родился и вырос. Красивые места. Леса – рощи березовые, сосняки чистые. Много лугов, озер. Недалеко Алдан, Амга-река и речка Тата под боком – веселая, рыбная речка. Раздолье. Раньше якуты жили бедно, очень бедно. Потом, уже при советской власти, лучше зажили, в колхозе лучше жизнь стала. Да вот война поломала все, но жизнь сейчас вроде налаживается. Сейчас у якутов, в основном, создан новый быт. Раньше-то, как сам помню, жили в избах-юртах, а сейчас дома деревянные строят, как у русских, а в городах – многоэтажные, каменные.

– А как выглядит юрта? Наверное, наподобие чукотской яранги? – спросил я Данилыча.

– Не совсем так. Якутская юрта – это жилье с небольшой плоской крышей. Стены сделаны не из моржовых или оленьих шкур, как в чукотской яранге, а из поставленных с наклоном бревен. Жилище от земли к верху идет на конус, так что потолок значительно меньше пола. Так делают, чтобы внутри держалось тепло. В потолке труба, в которую выпускается дым из расположенного внутри юрты очага. Здесь готовится пища, и он же служит для обогрева. Значит, топили по-черному, как в старину в русских банях. Только дым выпускался не через дверь, а сверху, через постоянно открытую трубу. В таком жилище всегда было темновато, дымно и душно. К юрте пристраивался скотный двор-хлев, там содержался скот. Зимой, в сильные морозы телята содержались в людской половине. И теплее, и детям веселей, но грязнее, поэтому среди якутов было много больных трахомой, туберкулезом, и лишай был. Детей много болело. Сейчас такие юрты почти исчезли и встречаются только в отдаленных таежных улусах. Данилыч умолк, взял в руки потяг, попробовал его на крепость.