Аркадий Рылов - [4]
Осенью 1898 года, обосновавшись в Петербурге, Рылов начал строить свою самостоятельную художническую жизнь. Для заработка он сотрудничал в журнале Театр и искусство, и это приблизило его к театральной жизни, которой он очень увлекался. Проблема заработка по- разному решалась художниками в то время, хотя стояла почти перед всеми одинаково.
«Как-то мне удалось получить порядочные деньги: я написал целый иконостас для церкви вятской женской гимназии. На эти деньги я решил поехать за границу совершенствоваться в искусстве. Надо было испросить благословения Архипа Ивановича, но он мне сказал: “Зачем это большие деньги тратить? Научиться рисовать можно дешевле, всего за шестьдесят копеек: пятьдесят копеек альбом, а на гривенник дадут карандаш и резинку”. Я хотя и неохотно, но согласился»[>1 А.А. Рылов. Воспоминания, с. 114.]. Рылов начал ежедневное рисование натуры. В это время он бывал на рисовальных вечерах у художницы Екатерины Зарудной- Кавос, где познакомился с Репиным, с известным педагогом Павлом Чистяковым.
Остальное время отдавалось посещениям драматических театров, музыкальных концертов, увлечению итальянской оперой.
Картина С берегов Вятки (1901) принесла художнику европейское признание. Пронизанный светом пейзаж стал итогом первого периода творчества Рылова. Здесь соединилось все накопленное и узнанное в 1890-е годы, возникла оригинальная творческая концепция художника. Эпический лад пейзажа основан на мощном и лаконичном восприятии световой и пространственной среды. Вид на широкое далевое пространство открывается через крупный передний план - верхушки деревьев. Солнечный свет выхватывает из лесного полумрака отдельные ветви, тени могучих елей падают на светлый берег. Обобщенность художественного языка сочетается в картине с удивительным конструктивным чувством, благодаря чему возникает «архитектурность» пейзажа. У этой картины была счастливая выставочная судьба - она побывала сразу на нескольких представительных выставках: на Сецессионах в Мюнхене и Вене, на выставке «Мир искусства» в 1902 году и, наконец, была приобретена в Третьяковскую галерею.
Дальнейшим развитием найденных художественных приемов стала картина Рябь (1901). В ее пейзажножанровом решении тема единства человека и природы, и природа, воплощенная в динамических пластических формах - рябит под ветром река, круто изгибается ее русло, быстро движется вода, уходит в сторону под ветром дым костра. В светлой насыщенной цветовой гамме формируется единство зеленых и синих цветов. Здесь уже вполне отчетливо проявляются декоративные свойства живописи Рылова - в прозрачности воды, просвечивающем сквозь голубизну красноватом дне, пластичности и ритме мелких волн.
В живопись Рылова в это время вошел мотив водных просторов, овеваемых ветром. Картина Смельчаки. Кама (1903), изображающая двух вотяков-охотников, переплывающих на челноке бурную реку, в некоторой мере воплощала давние детские впечатления Рылова от преодоления ветра на реке. «Любил я держать снасть надутого паруса и рулевое весло, нестись в лодке среди колыхающихся рыжих волн с желтой пеной. Свежий ветер нажжет лицо, холодная вода нагреет руки...»[>2 Там же, с. 145.]
Лодка диагонально устремлена наперекор волнам, и ракурс, в котором она изображена, усиливает ощущение опасности, а берег выглядит слишком далеким. Силуэт лодки словно изгибается под напором волн, ее очертания неустойчивы, в самих ее контурах, низко сидящих в воде бортах воплощена хрупкость этого суденышка, его ненадежность, и это подчеркивает смелость людей, решившихся сразиться с рекой. И только в упругих, обобщенных фигурах, в их движениях Рылову удается передать ощущение устойчивости и упорства, сопоставимого со стихией.
В картине Смельчаки несомненно отразилось влияние скандинавской и финской живописи, прежде всего работ Аксели Галлен-Каллелы.
Зеленый шум. 1904
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Еще в академические годы состоялось важное для Рылова знакомство с живописью норвежского художника Фритса Таулова. Большим открытием для всех петербургских художников стали выставки с участием скандинавских и финских художников. Интерес Рылова к этим мастерам был порожден не только особенностями их живописной манеры, но и их общей любовью к северной природе. Зимние пейзажи скандинавских и финских художников с начала 1880- х годов стали в восприятии иностранной публики особыми символами природы Севера, ее суровости и непохожести на европейскую приглаженную и урбанизированную природу. Северная живопись привлекала постоянное внимание Рылова и определила существенные черты его собственного пейзажного стиля. Ведь северная часть России, в том числе Вятский край, давали те же формы и ощущения дикой, мощной природы, независимой от человека. В этих пейзажных образах иносказательно воплощался северный характер.
В 1890-е годы сформировался глубокий интерес русских художников к Северу как к особому миру, выразительность которого имеет свои свойства, свой образ, главными чертами которого являются величавое спокойствие, тишина необжитых пространств. Пейзажи Севера все чаще появляются на выставках. Можно вспомнить поездку Серова и Коровина на Север, в том числе в Норвегию, в 1894 году, путешествия товарищей Рылова - Рериха, Борисова, первым из художников побывавшего в самых дальних северных краях, за Полярным кругом на Новой Земле.
Игорь Эммануилович Грабарь - одно из самых известных имен в истории русской культуры XX века. Пожалуй, не было в ней человека более многогранного, проявившего себя в самых разных ее сферах, оказавшего личное творческое воздействие на формирование целых ее направлений. Человек искусства, науки, музейного и реставрационного дела, Грабарь в своей очень долгой жизни проявлял чудеса трудолюбия, вкладывая всего себя в то дело, которым в данный момент занимался.
«Искусство создает великие архетипы, по отношению к которым все сущее есть лишь незавершенная копия» – Оскар Уайльд. Эта книга – не только об искусстве, но и о том, как его понимать. История искусства – это увлекательная наука, позволяющая проникнуть в тайны и узнать секреты главных произведений, созданных человеком. В этой книге собраны основные идеи и самые главные авторы, размышлявшие об искусстве, его роли в культуре, его возможностях и целях, а также о том, как это искусство понять. Имена, находящиеся под обложкой этой книги, – ключевые фигуры отечественного и зарубежного искусствознания от Аристотеля до Д.
Группа «Митьки» — важная и до сих пор недостаточно изученная страница из бурной истории русского нонконформистского искусства 1980-х. В своих сатирических стихах и прозе, поп-музыке, кино и перформансе «Митьки» сформировали политически поливалентное диссидентское искусство, близкое к европейскому авангарду и американской контркультуре. Без митьковского опыта не было бы современного российского протестного акционизма — вплоть до акций Петра Павленского и «Pussy Riot». Автор книги опирается не только на литературу, публицистику и искусствоведческие работы, но и на собственные обширные интервью с «митьками» (Дмитрий Шагин, Владимир Шинкарёв, Ольга и Александр Флоренские, Виктор Тихомиров и другие), затрагивающие проблемы государственного авторитаризма, милитаризма и социальных ограничений с брежневских времен до наших дней. Александр Михаилович — почетный профессор компаративистики и русистики в Университете Хофстра и приглашенный профессор литературы в Беннингтонском колледже. Publisher’s edition of The Mitki and the Art of Post Modern Protest in Russia by Alexandar Mihailovic is published by arrangement with the University of Wisconsin Press.
Трагедия Холокоста была крайне болезненной темой для Польши после Второй мировой войны. Несмотря на известные факты помощи поляков евреям, большинство польского населения, по мнению автора этой книги, занимало позицию «сторонних наблюдателей» Катастрофы. Такой постыдный опыт было трудно осознать современникам войны и их потомкам, которые охотнее мыслили себя в категориях жертв и героев. Усугубляли проблему и цензурные ограничения, введенные властями коммунистической Польши. Книга Гжегожа Низёлека посвящена истории напряженных отношений, которые связывали тему Катастрофы и польский театр.
От автора Окончив в 1959 году ГИТИС как ученица доктора искусствоведческих наук, профессора Бориса Владимировича Алперса, я поступила редактором в Репертуарный отдел «Союзгосцирка», где работала до 1964 года. В том же году была переведена на должность инспектора в Управление театров Министерства культуры СССР, где и вела свой дневник, а с 1973 по 1988 год в «Союзконцерте» занималась планированием гастролей театров по стране и их творческих отчетов в Москве. И мне бы не хотелось, чтобы читатель моего «Дневника» подумал, что я противопоставляю себя основным его персонажам. Я тоже была «винтиком» бюрократической машины и до сих пор не решила для себя — полезным или вредным. Может быть, полезным результатом моего пребывания в этом качестве и является этот «Дневник», отразивший в какой-то степени не только театральную атмосферу, но и приметы конца «оттепели» и перехода к закручиванию идеологических гаек.
Есть в искусстве Модильяни - совсем негромком, не броском и не слишком эффектном - какая-то особая нота, нежная, трепетная и манящая, которая с первых же мгновений выделяет его из толпы собратьев- художников и притягивает взгляд, заставляя снова и снова вглядываться в чуть поникшие лики его исповедальных портретов, в скорбно заломленные брови его тоскующих женщин и в пустые глазницы его притихших мальчиков и мужчин, обращенные куда-то вглубь и одновременно внутрь себя. Модильяни принадлежит к счастливой породе художников: его искусство очень стильно, изысканно и красиво, но при этом лишено и тени высокомерия и снобизма, оно трепетно и человечно и созвучно биению простого человечьего сердца.
Наркотизирующий мир буржуазного телевидения при всей своей кажущейся пестроте и хаотичности строится по определенной, хорошо продуманной системе, фундаментом которой является совокупность и сочетание определенных идеологических мифов. Утвердившись в прессе, в бульварной литературе, в радио- и кинопродукции, они нашли затем свое воплощение и на телеэкране.