Аркадиана - [40]

-- Милый, - говорю я, принимая его трогательный цветочек. - Шел бы ты по-хорошему. Иди себе... иди до фатерлянда.

И я быстро оставляю его, неподвижного, с печальным видом стоять на бархане. Не распускает руки, и на том спасибо. Следовало бы понять, что здесь нет резона выходить за забор.

Я возвращаюсь в охраняемую зону, сажусь, смотрю по сторонам, гляжу вдаль, пытаюсь рассмотреть какое-нибудь судно на горизонте, как вдруг дребезжит мой кирпич.

Снова я подлетаю со страха, и с бьющимся сердцем подношу к уху трубку. Что случилось?.. Мембрана озвучивает тот же голос, несколько более вежливый.

-- Алло, это Антон, привет, - догадался представиться. Прогресс.

-- Послушай, - говорю я умоляюще. - Я ж тебя просила. Правда нет у меня денег на счету, только маленький НЗ, что такого стряслось?

-- Не бойся, - заявляет он презрительно. - Я тебе на счет сегодня положил, так что можешь спокойно разговаривать.

-- Правда? - говорю я. - Ой, здорово. Ну спасибо тебе. А много положил?

-- Пятьдесят баксов, - говорит он. - Хватит?

-- Всего-то, - говорю я нахально. - Пока хватит. С пятьюдесятью баксами я могу разговаривать. Немножко.

-- Можешь? - говорит он иронично. - Скажи тогда чего-нибудь.

-- Что ж я тебе скажу, - говорю я. - Я лучше дам послушать море. Тогда тебе все станет ясно без слов, - я ковыляю к воде, опускаюсь на корточки и подношу трубку к волне. - Слышишь?

-- Треск какой-то, - говорит он. - И еще удары.

-- Нет, удары не то, - говорю я, возвращаясь на топчан. - Это по соседству ракеты пускают... И еще музыка гремит... Но здесь, на краю земли, не верится в чужое присутствие... Вот мигнул огонек маяка. Надо подсчитать, сколько секунд у него в периоде... Все было недосуг... Вон полетел самолет... наверное, в Африку. Вон яхта пошла... к островам пошла, акулу ловить. Туристам гарантированно предъявляют акулу. Только что мне подарили цветок. Я не знаю, как он называется... И я сейчас пойду купаться. Вода теплая-теплая, и в море никого нет...Никакого компота из тел, и никто не орет тебе в мегафон "Куда поплыл, сука, вернись обратно!".. Рядом со мной стоит бокал с типовым местным пивом. Сейчас я допью, и пойду плавать, и никто мне не помешает.

-- Завидую, - говорит он, причмокивая. - Хорошо тебе живется.

-- Лучше всех, - говорю я. - И не думай, что я буду испытывать от этого мучения совести. Не буду. Мне хорошо, и точка.

-- Ты на меня не рассердилась? - спрашивает он осторожно.

-- Рассердилась? - говорю я удивленно. - За что ж сердиться? На плохие манеры не сердятся, они по другому разряду проходят.

-- Ну да, - цедит он. - На богом обиженных не обижаются.

-- Ага, - говорю я. - Ты тоже чего-нибудь скажи. Как там погода? В стране чего творится?..

-- Дождь идет, - отвечает он. - А что это ты так решила... внезапно... взяла и уехала?

Я хохочу. Мне и правда весело.

-- Да почему ж внезапно, - говорю я. - Откуда ж ты знаешь, что внезапно? Откуда информация? Может, я весь год мечтала, деньги копила... и вот теперь отдыхаю. Ото всего.

-- Что ж, - говорит он со вздохом. - Я рад за тебя. А твоему... - он запинается, не зная, как сказать, - бойфренду тоже нравится?

-- Я не знаю, что такое бойфренд, - отвечаю я. - По-моему, так говорят о сожителе, чтобы не называть вещи своими именами. Но хоть я и люблю определенность в терминологии, я здесь одинока, как перст. То есть я с подружкой, но подружка постоянно бросает меня одну. Вчера она, например, усвиристела на дискотеку... а меня такой бессмысленный образ жизни тяготит, - я допиваю пиво и с удовольствием вытираю рот рукой. - Поэтому я плаваю... Только вот семечек нет... Дикая страна, знаешь ли...

-- Семечек нет? - говорит он. - Каких семечек?

-- Ну обыкновенных, - говорю я. - Подсолнечных. Знать бы, с собой бы взяла. Килограмм-другой. Если бы пропустили через границу. А то санитарный контроль какой-нибудь придерется... Вредителя найдет... жучка... динозаврика...

-- Деревня, - говорит он на выдохе, и я чувствую, сколько довольных эмоций он вложил в одно слово.

-- Да что ж делать, - говорю я. - Предки у меня деревенские, не графья, вот и тянет на мраморный пол плюнуть.

Потрепавшись еще минут пять, я выключаю телефон. Уже совсем стемнело. Наверное, со стороны кажется, что я цепляюсь за деревенских предков, как черт за грешную душу. Наверное, так и есть. Наверное, мне больше не за что цепляться.

Уже совсем черно, я не двигаюсь, и мне одиноко. Все меня бросили... Вера услаждает импозантного отелевладельца, Леша немелодичным баритоном голосит на сцене "Belle", развлекая отдыхающих, Маша разводит мужика на бриллианты, Светка прыгает с детишками и думает, как ее Эрхан заработает много денег, а я торчу на пляже в полном одиночестве, и только идиоты лезут с глупостями. Зато кучно. Идиоты косяками ходят, как селедка... Мне становится не по себе и нехорошо. Корчевать тоску и одиночество я решаю древнейшим способом - и в древнейшем обличье. Мне немного боязно, но я отдаю команду: надо - потому что знаю, как позарез необходимо мне проникнуться женским самоощущением. Иначе я буду себя чувствовать никем, а я знаю, что никто погибает... Не будем драматизировать, но вопросы самосохранения не прячут в долгий ящик. Я закидываю полотенце через плечо, прохожу сквозь отельную территорию, выбираюсь на дорогу и с гордо поднятой головой захожу в лавочку ко вчерашнему обладателю корявого пальца.