Аркад - [29]

Оживленные реплики со всех сторон немного сняли напряжение, вызванное первым впечатлением о теме разговора. Для молодых сотрудников, полных жизнерадостного оптимизма, еще не получавших от обстоятельств болезненных ударов, жизнь была, в основном, все еще привлекательна своими светлыми, радостными тонами. Все задвигались. Один обносил крепким напитком из початой бутылки. Тот же главный оператор, Семен, вновь подтолкнул Селена:

– Давай, давай, Селен, у тебя интересно получается. Что там с этим грехом?

Селену не нужно было напоминать. Он был явно доволен представившейся редкой возможностью завладеть вниманием коллег, которые в другом случае с изрядной долей иронии относились к его служебным обязанностям. Да и действительно, что было делать социологу на космической станции?!

– А Мирей уже почти все сказал. Я только добавлю немного в другом ключе. Во всех теологических идеях существенную роль играет понятие греха. Вы это уже знаете. Можно было бы приветствовать ту или иную прогрессивную форму правления людьми, то или иное государство и образ жизни в нем. Но мы-то знаем, что с исходом людских поколений исчезают и формы правления, а иногда и целые государства. Вместе с ними исчезают те или иные каноны греха человеческого. Ведь, в конце концов, мораль, нравственность, всякие другие человеческие ценности всегда есть ценности данного поколения людей, которые хотя бы поэтому всегда менее важны по отношению к главной ценности – сохранению человеческого рода. И потому, с точки зрения человеческой расы, есть единственный, главный грех – античеловечность. Все, что уничтожает человеческую жизнь, препятствует ее процветанию и бессмертию человеческой расы, есть грех! И все это подлежит исчезновению. Предприятия, отравляющие землю, воду и воздух. Политики, делающие население нищим. Террористы, ни во что не ставящие человеческую жизнь, берущие в заложники людей. Будь я полицейским, я бы их на месте обнаружения уничтожал без всякого суда; а с ними нянчатся. А взять военных, вынашивающих крупномасштабные кампании! Всякое использование средств массового уничтожения людей удаляет воюющие стороны от преследуемых ими в этой бойне целей. Ведь для чего вообще воюют? Чтобы завтра этот побежденный противник стал вашим покупателем, а в последующем – и союзником. Один великий китайский мыслитель в глубокой древности хорошо сформулировал главную идею всякой войны. Она увеличивает социальную энтропию. А поэтому если у ведущих ее сторон нет возможности быстро ее выиграть без разрушений и без уничтожения мирного населения, то следует найти способ быстро проиграть ее. Ибо быстрый проигрыш приводит к цели войны вернее, чем медленный выигрыш. И примеры такого рода были в истории человечества. Самый последний из них – вторая война ХХ века. Эти примеры дают повод заключить, что всякие так называемые военные гении прошлого – это всего-навсего злые себялюбцы.

Селен передохнул после такой длинной тирады, сделал солидный глоток из своего бокала и, забыв про осуждающий взгляд Маклина, закурил.

– Но, Селен, мне казалось, что церковь все это тобой перечисленное тоже осуждает?

– Не всегда и не так последовательно, как должна была бы с точки зрения этого главного греха человечества, если она хочет приспособиться к современности и пойти вместе с остальным человечеством в космос. А она не может позволить себе быть последовательной до конца в этом вопросе, поскольку ее собственное материальное благополучие зависит от властей, от различных политических группировок. Поэтому легче и проще возвести в грех всякое деяние, неугодное господствующей морали, нравственности, бытующим обычаям, наконец, законам данного государства. Но это все – чепуха с точки зрения бессмертия человеческой расы.

– А что там с нашим пророком, ведь ты о нем начал?

– Так он как раз призывает не к развитию человеческой расы, а к тому, чтобы она самостоятельно легла в испоганенный ею же земной гроб навечно, спряталась в земные норы и не высовывала нос в космическое пространство. И официальная церковь ничего ему сделать не может – неизвестно, на чьей стороне окажется сила. А некоторым политикам пророк играет на руку.

– Да, наступают темные времена! – оператор у визора тяжко вздохнул. – Уж больно хорошо работает над толпой этот пророк. Чувствуется, что он сам глубоко убежден в своей правоте.

Селен вновь взял нить разговора в свои руки:

– Убеждение совсем здесь не при чем. Просто людям нравится ложь. Для убеждения нужна любовь к правде и, возможно, связанные с ней слезы. А у этого пророка лишь упрямое стояние на своей правоте, на предубеждении и суеверии, – Селен сделал затяжку, стряхнул пепел в лежавшее перед ним блюдце и продолжил. – По сути, он дует в государственную дуду. Интересы крайних слоев, богатых и нищих, обычно сходятся – одни хотят стать тиранами, другие им способствуют. Между ними и идет всегда торг свободою человеческой расы. Одни ее покупают, обещая завтра же дать и хлеба, и зрелищ, другие ее продают, своей массой возводя очередного тирана на пьедестал.

– Если бы его действительно заботило процветание общества, как он о том кричит на каждом перекрестке, то он стремился бы к общественному компромиссу, а не звал бы толпу своих последователей чуть ли не на баррикады.