Аристотель. Идеи и интерпретации - [92]

. У Александра трубка превращаются в «кишку» (ὁ σωλήν), а то, что сквозь нее протекает, автор именует то вином (οἶνος), то водой (ὕδωρ), то просто жидкостью (ὑγρόν). Кишка, через которую течет жидкость, сохраняет свою форму (σχῆμα), хотя, в зависимости от объёма протекающей через неё жидкости, кишка то сжимается, то расширяется. При этом возрастающим является не подлежащее (вода), ибо вода не имеет идентичности. Именно форма, обладающая устойчивостью (идентичностью), допускает расширение и сжатие (т. е. возрастает и убывает). Схожим образом, продолжает Александр, у живых существ возрастающим является эйдос (εἶδος). Материя проходит сквозь живое существо и, в зависимости от её количества, эйдос уменьшается или возрастает, сохраняя свою форму (т. е. индивидуальность, идентичность). Тот же самый эйдос изменяется по количеству (становясь то большим, то меньшим), как и форма кишки меняется (сжимаясь и расширяясь), но сохраняет идентичность (остается устойчивой):

«Это как если кто-нибудь представит, что вино (οἶνον) течет через некую кишку, которая благодаря своей гибкости и податливости сохраняет ту же самую форму (σχῆμα), и всякий раз, когда жидкости (ὑγρόν), текущей через нее, становится меньше, кишка сжимается, но сохраняет форму (σχῆμα) относительно уменьшившегося объема (ὄγκῳ), а когда жидкости больше — расширяется во все стороны и вмещает больший объем. Ибо как применительно к этой кишке возрастающим (τὸ αὐξανόμενόν) является не вода, поскольку вода не сохраняет своего начала (ἀρχήν), но становится чем-то иным, — то большим, то меньшим, — но форма относительно воды пребывает устойчивой (τὸ μένον) и принимает расширение и сжатие, так, следует полагать, происходит и применительно к естественно возрастающим. Ибо материя, к которой относится возрастающий эйдос (ἐφ’ ἧς τὸ αὐξόμενον εἶδος), с необходимостью в разное время иная из-за непрерывности оттока (ἀποκρίσεις), а эйдос при текучей материи (ἐπὶ τῇ ὕλῃ τῇ ῥεούσῃ), — аналогично (ἀναλόγως) форме кишки, — уменьшается (μειοῦσθαι), когда материи становится меньше, но возрастает (αὔξεσθαι), когда приток (προσκρίσεως) материи становится больше, при сохранении собственной формы (σχήματος). Тот же самый эйдос при увеличении материи [становится] больше, чем при её уменьшении, как и форма кишки, вследствие гибкости, меняется вместе (συμμεταπίπτοντος) с тем, что через неё течёт»[435].

Таким образом, то, что возрастает в живом растущем теле, — это его эйдос.

Иоанн Филопон

Применительно к нашему рассуждению интересен комментарий Филопона на «О возникновении и уничтожении» Аристотеля[436]. Он важен и сам по себе, и потому, что Филопон использует утраченный комментарий Александра Афродисийского на «О возникновении» Аристотеля (в тексте имеются прямые указания на это: «ὁ ᾿Αφροδισιεὺς ἐκτίθεται ᾿Αλέξανδρος»). Комментируя в GС I, 5, 321 b 10 («надо попытаться найти решение трудности [состоящей в том, что при росте растущее тело остается тем же, но нечто к нему прибавляется]»), Филопон начинает с того, что воспроизводит фрагмент 321а 117-22 Аристотеля, замечая, что

«…применительно к росту общепринятое мнение состоит из трех пунктов: нечто остается неизменным; рост — это результат прибавления чего-то к растущему; любая часть растущего становится больше, у уменьшающегося — меньше»[437].

Здесь же Филопон пишет, что, начиная рассуждение о росте (ἀρχόμενος δὲ τοῦ περὶ αὐξήσεως λόγου), Аристотель отправлялся от положения, согласно которому

«…о каждой из внутриматериальных вещей (ἕκαστον τῶν ἐνύλων πραγμάτων) говорят в двух смыслах: то применительно к материи (κατὰ τὴν ὕλην), то применительно к эйдосу (κατὰ τὸ εἶδος)»[438].

Соответственно:

«иногда „плотью“ мы именуем эйдос плоти, иногда материю, иногда и то и другое. Когда мы говорим, что плоть текуча (ῥευστὴν), что ее бытие состоит из притекания и утекания (ἐν ἐπιρροῇ καὶ ἀπορροῇ), или что она есть составное из четырех элементов (σύνθετον ἐκ τῶν τεσσάρων εἶναι στοιχείων), то под „плотью“ мы подразумеваем материю плоти (τῆς σαρκὸς ὕλην). Но когда мы говорим, что плоть находится в расцвете (ἀκμάζειν), или в состоянии дискрасии (δυσκράτως)[439], или мягкая или жесткая (μαλακὴν ἢ σκληράν), то плотью мы называем эйдос (τὸ εἶδος)»[440].

Как и его предшественники Филопон говорит, что

«Растущее — это эйдос (τὸ εἶδος εἶναι τὸ αὐξόμενον), поскольку… только он пребывает [и] не отделен от материи (τὸ μόνον ὑπομένον οὐ χωρὶς ὕλης), поскольку невозможно [обратное]. Он всегда сохраняется тем же относительно материи (περὶ τὴν ὕλην), которая становится больше и меньше и разной в разное время, когда что-то утекает, а что-то примешивается»[441].

Здесь же он уточняет:

«Когда мы говорим, что растущее (τὸ αὐξόμενον) — это эйдос, не подумай, что изменение (μεταβολὴν) испытывает сам эйдос по сущностному и вечному логосу (κατὰ τὸν οὐσιώδη καὶ ἀίδιον λόγον), поскольку по своему собственному логосу эйдос бестелесен и не имеет величины (ἀσώματον τῷ ἰδίῳ λόγῳ τὸ εἶδος καὶ ἀμέγεθες). Эйдос изменяется по количеству (κατὰ τὸ ποσόν), ибо это является показателем роста (τῆς αὐξήσεως τὸ σημαινόμενον). Говорят, что эйдос изменяется по количеству (κατὰ δὲ τὸ ποσὸν μεταβάλλειν),