Аристофан - [46]

А лаять и кусаться.

Полиции отдан был бы приказ

В тюрьме сгноить святотатца.

(Перевод В. Левика)

писал Гейне в последней главе поэмы «Германия».

И в позднейшую эпоху, в начале XX века, творчество Аристофана не раз использовалось передовой интеллигенцией в борьбе против реакционной сущности буржуазной цивилизации эпохи империализма.

Так, например, показательно отношение к древнему комедиографу Ромена Роллана. Много размышляя над судьбами театра, стремясь создать народные зрелища, способные охватить самые широкие массы, Роллан не случайно обращался к творческому опыту Аристофана. В 1918 году он задумал создать сатирические фарсы «в духе Аристофана», чтобы заклеймить буржуазное правосудие в образе легкомысленной и ветреной Дикэ, содержанки мифического короля Мидаса, от одного прикосновения которого все обращалось в золото, и разоблачить лицемеров, фигляров и дельцов, которые стремятся поживиться за счет народа[52].

В России пристальный интерес к Аристофаиу возникает в связи с развитием сатирических жанров в конце XVIII — первой половине XIX века. Еще В. К. Тредьяковский помещал имя Аристофана среди имен «авторов наиславнейших, которым надлежит подражать» в различных родах поэзии, и А. П. Сумароков поминал его в своей «Епистоле о стихотворстве» наряду с другими знаменитыми древними и новыми поэтами — «творцами, которые достойны славы». Впоследствии успехи русской обличительной комедии Фонвизина, Капниста, Грибоедова, Гоголя не один раз побуждали литературную критику высказать свое отношение к различным комедийным жанрам. «Сатиро-политическая комедия Аристофана», как назвал ее в книге о Фонвизине друг Пушкина П. А. Вяземский [53], высоко оценивалась передовыми русскими людьми, которые подчеркивали ее гражданский, общественный пафос.

Популярность имени древнего сатирика пытались использовать в своих целях идеологи монархического лагеря. Образцом предвзятого, «охранительного» истолкования Аристофана является названная его именем комедия драматурга-консерватора князя Шаховского, направленная против республиканских идеалов декабристов. Впрочем, этот пасквиль не смог изменить отношения передовой русской интеллигенции к великому сатирику древности: для декабриста Кюхельбекера Аристофан и в годы тюремного заключения остается любимцем[54].

Активными защитниками Аристофана и вместе с тем глубокими толкователями его творчества в домарксистской эстетике были русские революционные демократы. Белинский, Герцен и Чернышевский раскрывали значение Аристофана в мировой культуре в связи с общей постановкой вопроса о смехе, как орудии социального обличения. Так, по мнению Белинского, комический поэт, отражающий в своих произведениях всю общественную жизнь, своим «изображением низкого и пошлого жизни» служит тем же высоким и прекрасным идеалам, что и поэт трагический.

Белинский охарактеризовал комедию Аристофана как «цвет цивилизации, плод развившейся общественности». «Чтоб понимать комическое, — указывал он, — надо стоять на высокой степени образованности. Аристофан был последним великим поэтом древней Греции» [55]. Вместе с тем Белинский видел глубокую противоречивость мировоззрения древнего сатирика. «Аристофан отравляет жизнь свою едким чувством грусти, не понимая необходимости разрушения прошедшего», — указывал Белинский, — и потому думает помочь горю, то есть излечить недуги общественной нравственности, «защищая старину против нового, осуждая новое во имя старого» [56].

Высоко оценивал творчество своего далекого, великого предшественника Гоголь, видевший в нем создателя жанра социальной, общественно направленной комедии. «В самом начале комедия была общественным, народным созданием. По крайней мере, такою показал ее сам отец ее, Аристофан», — писал Гоголь в «Театральном разъезде» [57].

Грозную обличительную силу аристофановской комедии прекрасно видел Герцен. «Смех — одно из самых сильных орудий против всего, что отжило и еще держится, бог знает на чем, важной развалиной, мешая расти свежей жизни и пугая слабых… Смех — вовсе дело не шуточное, и им мы не поступимся», — писал в «Колоколе» Герцен и ссылался при этом на Аристофана и Лукиана[58].

Герцен горячо одобрил первую в русском и мировом литературоведении крупную работу об Аристофане русского эллиниста Б. И. Ордынского, с которой он познакомился еще в рукописи. После опубликования в «Отечественных записках» эта работа встретила также положительный отклик Чернышевского.

В творчестве Аристофана Чернышевский ценил главным образом сознательную общественную направленность, ссылаясь на пример великого сатирика прошлого в борьбе против защитников «чистого искусства» и «беспартийной» поэзии. И в древности были поэты, говорил Чернышевский, «которые сознательно и серьезно хотели быть служителями нравственности и образованности… достоверно мы знаем с этой стороны Аристофана. «Поэт — учитель взрослых», говорит он, — и все его комедии проникнуты самым серьезным направлением. Излишне и говорить о том, какое важное практическое значение получает поэзия в их руках» [59].

Во второй половине XIX — начале XX века в России развернулась большая филологическая работа по изучению текстов комедий Аристофана, их композиции, сценического воплощения, истории афинского комедийного театра. Появилось также большое количество переводов его комедий на русский язык.